Королева теней

- Нет. Они только хотели узнать, видел ли он или его рабочие кого-нибудь подозрительного перед спасением Эдиона. – Несрин взяла другое печенье и миндаль с сахаром для него. – С генералом все хорошо?

- На сколько я знаю.

Он сказал ей о туннелях, валгах.

Насрин только сказала:

- Мы снова найдем их. Завтра.

Он ждал, что она начнет расхаживать по комнате, кричать и ругаться, но она оставалась спокойной. Небольшой комок в нем размотался.

Она ударила пальцем по деревянному износившемуся столу, как будто смешивание тысячи ломтей хлеба разгладило его.

- Зачем ты пришел сюда.

- Чтобы отвлечься. - ее глаза подозрительно блеснули достаточно, чтобы он сказал:

- Не для этого.

Она даже не покраснела, хотя его собственные щеки горели. Если она предложит, то он, скорее всего, согласится. Он ненавидел себя за это.

- Тебе здесь рады, - сказала она. - Но конечно твои друзья в квартире - генерал, по крайней мере, - будут более хорошей компанией.

- Они мои друзья?

- Ты и Ее Величество проделали большую работу, пытаясь быть вместе.

- Трудно быть друзьями без доверия.

- Ты тот, кто пошел к Аробинну снова, даже после того, как он предупредил тебя.

- И он был прав, - сказал Шаол. – Он предупреждал, что она говорила, что не тронет Дорина, но сделает наоборот.

И он всегда будет благодарен за тот предупредительный выстрел Несрин.

Несрин покачала головой, ее черные волосы мерцали.

- Позволь только предположить, что Аэлина права. Что Дорина больше нет. Что тогда?

- Она не права.

- Позволь только предположить.

Он ударил кулаком по столу и стакан с водой затрясся.

- Она не права!

Несрин скривила губы, хотя ее глаза смягчились.

- Почему?

Он потер лицо.

- Потому что тогда все это ничего не значит. Все что произошло… все это ни для кого. Ты не поняла бы.

- Я не пойму? - Холодный вопрос. - Ты думаешь, что я не понимаю, что поставлено на карту? Я не забочусь о принце - не так, как ты. Меня больше волнует, что он представляет для будущего этого королевства, будущего таких людей, как моя семья. Я не позволю другим иммигрантам быть ослабленными. Я не хочу, чтобы дети моих сестер приходили домой с разбитыми носами, снова, из-за их иностранной крови. Ты сказал мне, что Дорин может исправить мир, сделать его лучше. Но если он уйдет, если мы сделали ошибку сегодня, сохраняя ему жизнь, тогда я найду другой способ, чтобы достичь этого будущего. И еще одно, если мне придется. Я буду продолжать возвращаться, независимо от того, сколько раз те палачи спихнут меня вниз.

Он никогда не слышал от нее столько слов сразу, никогда... даже не знал, что у нее была сестра. Или это она была тетей.

Несрин сказала:

- Прекрати жалеть себя. Оставь этот курс, но возьми другой. Приспособься.

В его рту пересохло.

- Тебе когда-нибудь причиняли боль? Твоему наследию?

Несрин посмотрела на ревущий огонь, ее лицо было как лед.

- Я стала городской охранницей потому, что ни один из них даже не попытался мне помочь, когда другие школьники окружили меня с камнями в руках. Ни один, даже при том, что они слышали мой крик. - Она встретилась с ним взглядом. – Дорин Хавильярд предлагает хорошее будущее, но ответственность так же лежит на нас. В том, как простые люди хотят действовать.

Верно - все верно, но он сказал:

- Я не оставлю его.

Она вздохнула

- Ты еще более изворотливый, чем королева.

- А ты ожидала, что я буду другим?

Полуулыбка.

- Я не думаю, что ты бы понравился мне, если бы не был таким упрямым ослом.

- Ты признаешься, что любишь меня?

- Прошлым летом ты не говорил, что тебе достаточно.

Несмотря на себя, Шаол смеялся.

- Завтра, - сказала Несрин. – Завтра мы выдвигаемся.

Он сглотнул.

- Выбрать новый курс, но оставить тот же путь.

Он сможет сделать это. Он может попробовать, по крайней мере.

- Увидимся в канализации с утра пораньше.

Глава 23

Эдион пришёл в сознание и попытался воспринять каждую деталь, окружавшую его, не открывая глаз. Солёный ветер из ближайшего открытого окна легко касался его лица; рыбаки кричали о своём улове в паре кварталов отсюда; и – и кто-то дышал рядом спокойно, глубоко. Кто-то спящий.

Он открыл глаза и увидел, что находился в маленькой, обшитой деревянными панелями комнате, украшенной с заботой и пристрастием к роскоши. Он знал эту комнату. Знал это место.

Дверь напротив его кровати была открыта, за ней была большая комната – чистая, пустая, наполненная солнечным светом. Простыни, на которых он спал, были шелковыми и новыми, подушки – пышными, а матрац – невообразимо мягким. Усталость овладела его телом, и тупая боль настигла его. В голове стало намного яснее, когда он посмотрел на источник этого спокойного, глубокого дыхания и увидел женщину, уснувшую в кремовом кресле возле кровати.

Её длинные, оголённые ноги лежали на одной из согнутых рук, шрамы всех форм и размеров покрывали её. Она положила голову другую на руку, её золотые волосы, длиной до плеч – кончики были окрашены в красновато-коричневый, как будто дешёвая краска уже почти смылась – покрывали её лицо. Её рот был приоткрыт, она спала, одетая в большую белую рубашку и что-то похожее на чёрные мужские трусы. В безопасности. Живая.