Королева теней

- Завтра утром мы с тобой идём тренироваться на крыше. Я хочу обучиться всему, что ты умеешь.

Аэлина прищёлкнула языком.

- В последние два дня я только и слышала от тебя Принц Рован это и Принц Рован то, и это пока всё, что ты решил сказать ему? А где же твоё раболепство?

Эдион опустился на стул.

- Если Принц Рован хочет формальностей, я могу пресмыкаться, но он не похож на человека, которому есть до этого дело.

С проблеском удовольствия в зелёных глазах, фэйский Принц сказал:

- Как пожелает моя королева.

Ну вот, пожалуйста. Эдион уловил слова. Моя королева.

Два принца посмотрели друг на друга, один – золотой, а другой – серебряный, один её брат по крови, другой – по духу. Не было ничего дружелюбного в их взглядах, ничего человеческого – два фэйских мужчины, вовлечённых в безмолвную битву за лидерство.

Она прислонилась к умывальнику.

- Если вы собираетесь устроить словесную разборку, не могли бы вы сделать это на крыше?

Рован уставился на неё, вскинув брови. Но Эдион сказал:

- Она говорит, что мы не лучше собак, и я не был бы удивлён, если она действительно верит, что мы будем мочиться на мебель.

Рован не улыбнулся, хотя ей показалось что она видела улыбку, когда наклонял голову вбок и принюхивался.

- Эдиону тоже нужно принять ванну, я знаю, - сказала она. – Он настоял на выкуривании трубки в пивной. Сказал это придаст ему достойный вид.

Голова Рована ещё была опущена, когда он спросил:

- Ваши матери были кузинами, Принц, но кто твой отец?

Эдион откинулся на спинку кресла.

- Разве это имеет значение?

- Так ты знаешь? – надавил Рован.

Эдион пожал плечами.

- Она никогда не говорила ни мне, ни кому-то другому.

- Я так полагаю, у тебя есть идеи на этот счёт? – спросила Аэлина.

Рован сказал:

- Он не кажется тебе знакомым?

- Он похож на меня.

- Да, но –, он вздохнул. – Ты уже встречала его отца. Пару недель назад. Гарель.

***

Эдион уставился на воина, думая, не слишком ли сильно он напрягал свои раны сегодня вечером и не галлюцинировал ли он сейчас. Слова Принца словно повисли в воздухе. Эдион продолжал смотреть. Ужасающая татуировка на Древнем Языке спускалась с лица Рована на шею, плечи и мускулистые руки. Большинство людей после одного взгляда на эту татуировку убежали бы в другом направлении. Эдион повидал много солдат в своё время, но этот мужчина был Воином – сам себе указ. Прямо как Гарель. По крайней мере, так говорилось в легендах. Гарель, друг Рована, один из его воинов, чьим иным обличьем был горный лев.

- Он спрашивал меня, — пробормотала Аэлина. – Он спрашивал меня, сколько мне лет, и выглядел огорчённым, когда я сказала, что мне девятнадцать.

Она была слишком юной, очевидно, чтобы быть дочерью Гареля, хотя она и выглядела такой похожей на женщину, с которой он когда-то был близок. Эдион не помнил свою мать достаточно хорошо; в его последних воспоминаниях она была измождённым, серым лицом, делающим свой последний вдох. Она отказалась от помощи фэйских целителей, которые могли бы вылечить засевшую в ней болезнь. Но он слышал, что она когда-то выглядела точь-в-точь как Аэлина и её мать, Эвалина.

Голос Эдиона был хриплым, когда он спросил:

- Так Лев мой отец?

Рован кивнул.

- Он знает?

- Я могу поклясться, что, увидев Аэлину в первый раз, он заинтересовался, есть ли у него ребёнок от твоей матери. У него, наверное, до сих пор нет ответа, но он пообещал себе начать искать его.

Его мать никогда никому не говорила – никому, кроме Эвалины – кем был его отец. Даже умирая, она унесла этот секрет с собой. Она даже отказалась от помощи фэйских целителей из-за этого. Из-за того, что они могли узнать – и если бы Гарель обнаружил, что у него есть сын… Если бы Маэва догадалась… Древняя боль пронзила его. Она хотела, чтобы он был в безопасности – умерла, чтобы спасти его от Маэвы.

Тёплые пальцы скользнули по его руке и сжали её. Он даже не осознавал, что он такой холодный. Глаза Аэлины – их глаза, глаза их матерей – были нежными. Искренними.

- Это ничего не меняет, сказала она. - Ни в тебе, ни в том, что ты значишь для меня. Ничего.

Но на самом деле это меняло. Всё. И всё объясняло: силу, скорость, ощущения; смертоносные, хищные инстинкты, которые он всегда держал в узде. Вот почему Роэс всегда так сильно давил на него во время тренировок. Потому что если Эвалина знала, кем был его отец, то и Роэс точно должен был. А мужчины Фэ, даже полукровки, были смертоносны. Без контроля Роэса и его лордов, муштровавших его с самого детства, без внимания… Они знали. И держали это в тайне от него. Учитывая факт, что после принесения в один день клятвы верности Аэлине… он мог бы довольно долго оставаться молодым, пока бы она не повзрослела и, в один день, умерла.

Аэлина провела большим пальцем по тыльной стороне его ладони, и затем повернулась к Ровану.

- Означает ли это, что Маэва вовлечена в это? Гарель связан с ней клятвой крови, так имеет ли она право на его отпрыска?

- Чёрта с два она имеет, – сказал Эдион.

Если бы Маэва попыталась заявить свои права на него, он бы вырвал ей горло. Его мать умерла из-за страха перед Королевой Фэ. Он чувствовал это в своих костях.