Королева Теней(ЛП)

Это чудо, что король смог удержаться от твоей казни до вчерашнего дня.

Скажи мне, что он в таком бешенстве, какого ещё никто не видел.

Если бы ты слушал достаточно внимательно, ты мог услышать его вопли, доносящиеся из дворца.

Эдион рассмеялся, и его рана заныла. Но его смех прекратился, когда он осмотрел её с головы до пят.

Я придушу Рена и капитана за то, что они позволили тебе спасать меня в одиночку.

Ну вот, приехали. - Она бросила взгляд на потолок и громко вздохнула. - Минута приятного разговора, и затем врождённая фэйская хрень проявилась с гневом.

Я подождал дополнительных тридцать секунд.

Часть её рта вздрогнула в улыбке:

Я искренне полагала, что ты не протянешь и десяти.

Он засмеялся ещё раз, и понял, что, хотя он и любил её раньше, он точно любил воспоминания – принцессу, которую у него забрали. Но не женщину, королеву – последний осколок семьи, который у него остался.

Это того стоило, - сказал он, его улыбка начала исчезать. - Ты того стоила. Всех этих лет, всех ожиданий. Ты этого стоишь. - Он вспомнил момент, когда она взглянула на него, остановившись перед плахой, непокорная, дерзкая, дикая.

Я думаю, в тебе сказалось исцеляющее зелье, - проговорила она, но её голос дрогнул, когда она утирала глаза. Она опустила ноги на пол. - Шаол сказал, что ты ещё паршивее, чем я бываю большую часть времени.

Шаол скоро будет придушен, а ты всё не помогаешь мне.

Она опять подарила ему эту полуулыбку:

Рен на Севере – мне не удалось увидеться с ним, до того как Шаол уговорил его уехать ради собственной безопасности.

Хорошо, - сказал он и растянулся на кровати. Кто-то переодел его в чистую рубашку, так что он выглядел достаточно прилично, но он с трудом смог перейти в сидячее положение. - Иди сюда.

Она посмотрела на кровать, на его руку, и он подумал, не перешёл ли он черту, воскрешая ту связь между ними, которая больше не существовала – пока её плечи не расслабились, и она не поднялась из кресла в плавной, кошачьей манере, перед тем как плюхнуться на кровать.

Её запах понравился ему. На секунду он мог только глубоко вдыхать его, фэйские инстинкты кричали, что это была его семья, его королева, это была Аэлина. Он узнал бы её, даже будучи слепым.

Даже учитывая, что другой запах смешался с её собственным. Поразительно сильный и древний, и – мужской. Любопытно.

Она взбила подушки, и ему стало интересно, знала ли она как это было важно для него, как для мужчины полуфэйца, что она перегнулась, чтобы поправить простыню, более того, потом пронзила его острым, критическим взглядом. Заботилась о нём.

Он уставился на неё в ответ, осматривая на предмет ранений, любого знака, что кровь, покрывавшая её в тот день, не принадлежала только тем мужчинам. Но не считая нескольких маленьких, уже заживающих порезов на её левом предплечье, она была в порядке.

Когда она выглядела уверенной в том, что он не собирается вот-вот умереть, и когда он стал уверен, что раны на её руке не заражены, она откинулась на подушки и сложила руки у себя на животе.

Ты хочешь начать первым, или мне придётся?

Снаружи, чайки кричали друг другу, и этот мягкий, солёный ветерок поцеловал его лицо.

-Ты, - прошептал он. - Расскажи мне всё.

Она так и сделала.

...

Они говорили и говорили, пока голос Эдиона не стал хриплым, и тогда Аэлина угрозами заставила его выпить стакан воды. Позднее она решила, что он выглядит слабым, и потому побрела на кухню и принесла оттуда немного говяжьего бульона и хлеба. Лисандра, Шаол и Несрин находились далеко за пределами её взгляда, так что квартира была полностью в их распоряжении. Хорошо. Аэлина не была расположена делить её двоюродного брата на тот момент.

Когда Эдион покончил с едой, то рассказал ей полную правду о случившемся с ним за минувшие десять лет, как это только что сделала Аэлина для него. И когда они оба закончили рассказывать их истории, когда их души были иссушены и исполнены скорби – но украшены лёгкой позолотой растущего чувства радости – она удобно устроилась возле Эдиона, её двоюродного брата, её друга.

Они были выкованы из одной руды, были двумя сторонами одной и той же золотой, испещрённой рубцами монеты.

Она поняла это, когда увидела его на платформе, где его собирались казнить. Она не могла это объяснить. Никто не мог понять эту непрерывную связь, эти уверенность и правоту в глубине её души, как и они сами, пока не испытали их. Но она не обязана объясняться с кем-либо, только не об Эдионе.

Они всё ещё лежали на постели, солнце ознаменовало поздний день, и Эдион просто смотрел на неё, удивляясь, словно не мог до конца поверить.

Тебе стыдно за то, что я делала? – она осмелилась спросить.

Он нахмурил брови.

Как ты могла так подумать? – Она не могла посмотреть ему в глаза, её пальцы медленно опустились на простыню.

Так ты стыдишься?

Эдион молчал достаточно долго, чтобы она подняла голову – и обнаружила, что он смотрит на дверь, словно мог посмотреть сквозь неё, через весь город на капитана. Когда он повернулся к ней, его красивое лицо было искренним и таким нежным, каким она сомневалась его многие видели.