Королева теней (ЛП)

Убил ли он тех вэрдовских псов. Или был убит ими. Таким образом, она сможет освободить магию. Боги. Лоркан был его врагом сейчас. Он выбросил эту мысль.

- А если потребуется устранить его?

Он наблюдал, как она сглотнула ком в горле.

- Это твой выбор Рован, делай то, что считаешь необходимым.

Он желал, чтобы она сказала ему, так или иначе, но она дала ему выбор, достаточно уважая его историю, чтобы позволить ему самому принимать решения…

- Спасибо.

Она положила голову ему на грудь, кончики гребней укололи его и он вытащил их из ее волос. Золото было гладким и холодным в его руках, и он восхищался красотой оных. Она пробормотала:

- Я хочу, чтобы ты продал их. И сжег платье.

- Как пожелаешь, - сказал он, забирая гребни.

- Хотя, такая жалость. Твои враги упали бы на колени, если они когда-либо смогли бы увидели тебя в нем.

Он почти рухнул на колени, когда впервые увидел ее сегодня. Она фыркнула от смеха, что вполне могло быть рыданием, и обвила руками его за талию, будто пыталась забрать его тепло. Ее промокшие волосы упали вперед, ее аромат – жасмина, лимонной вербены и тлеющих угольков –возвышался над запахом миндаля, лаская его нос и его чувства. Рован стоял со своей королевой под дождем, вдыхая ее запах, позволяя ей забирать столько тепла, сколько требуется.

***

Дождь шел, мягко разбрызгиваясь, и Аэлина вздрогнула там, где Рован держал ее. От того где она стояла, впитывая его силу и размышляя. Ее слегка скрутило, когда она посмотрела на сильные черты лица, его скулы были позолочены дождем и ветром с улицы. Она смотрела через весь город, в комнату, которую она знала слишком хорошо, и где как она надеялась, Аробинн сейчас истекал кровью. Надеялась, мертвым. Пустые мысли – но замок щелкнул, наконец, открываясь. Рован повернул голову, чтобы посмотреть на нее, дождь капал с его серебряных волос. Его черты немного смягчились, суровые линии стали более привлекательными – даже уязвимыми.

- Скажи мне, о чем ты думаешь? - пробормотал он.

- Я думаю, что в следующий раз, когда я захочу выбить тебя из колеи, все, что нужно сделать, это рассказать тебе, как редко я ношу белье.

Его глаза загорелись.

- Есть ли причина, по которой Вы это делаете, принцесса?

- Есть ли причина этого не делать?

Он прижал руку к ее талии, его пальцы сжались, как будто размышляя, стоит ли отпустить ее.

- Мне жаль тех иностранных послов, которые будут иметь с тобой дело.

Она усмехнулась более или менее безрассудно и затаила дыхание. Оказавшись в той темнице сегодня, она поняла насколько устала. Устала от смерти и от ожиданий, и от прощаний.

Она поднесла руку к лицу Рована. Его кожа была настолько гладкой, а скулы сильными и элегантными. Она ждала, что он отступит, но он просто смотрел – смотрел так, как всегда это делал. Друзья, но все же больше. Несколько больше, но она знала, больше, чем она хотела признать.

Осторожно, она погладила его большим пальцем по скуле, его лицо было гладким от дождя. Это поразило ее словно молния – желание. Она была дурой избегая и отрицая это, при том, что часть ее кричала по утрам, когда она тянулась к пустой половине кровати. Она поднесла другую руку к его лицу и их глаза встретились, его дыхание сбилось, когда она провела рукой по виску вдоль татуировки. Его рука слегка сжала ее талию, его большие пальцы касались ее ребер. Это была попытка не прикоснуться к изгибам ее тела.

- Рован, - выдохнула она, его имя было и молитвой, и просьбой.

Она провела пальцами вниз, по его татуированной щеке и –

Быстрее, чем она смогла увидеть, он схватил сначала одно ее запястье, затем другое, отводя их подальше от его лица и издав тихй рык. Мир разверзнулся и открылся, все еще холодный. Он отпустил ее руки, как если бы они были в огне, отступая, а зеленые глаза были безучастными и отстраненными, какими она не видела их давно. Его горло сжалось, прежде чем он сказал:

- Не делай этого. Не трогай меня так.

В ушах стоял рев, лицо горело, и трудно было даже сглотнуть.

- Прости.

О Боги… Ему было более трехсот лет. Он бессмертный. А она – она...

- Я не имела в виду… – она сделала шаг к двери на другой стороне крыши.

- Прости, - повторила она. - Ничего не было.

- Хорошо, - сказал он, направляясь к двери. - Отлично.

Рован ничего больше не сказал, спускаясь по лестнице.

Наедине, она смывала косметику со своего лица, и масло с кожи.

Не трогай меня так. 

Это была четкая линия на песке. Линия – потому что ему было более трех веков, и он был бессмертен, и потерял свою безупречную пару, а она была… Она была молодой и неопытной, а так же его королевой и карранам, и он не хотел ничего больше. Если бы она не была настолько глупа, если бы она так глупо не считала, то возможно поняла бы, что хоть она и видела голод в его глазах – жажду по ней – совсем не значит что он хотел этого. Это означало, что возможно он ненавидел себя за это.

О Боги. Что она наделала?

***