Королева у власти

Уже почти стемнело, но она нашла только такое объяснение его визиту.

Каяс окинул взглядом комнату, пока проходил дальше, и повернулся к ней с ласковой улыбкой.

– Я здесь не поэтому. Можно? – он указал на одно из кресел у камина.

Фейт кивнула и опустила руки, подходя ближе, пока он устраивался поудобнее.

Непринужденная атмосфера вокруг Каяса и привлекла ее к нему в первые недели в замке. Он был душевным и добрым, его присутствие окутывало теплом и уютом. Хотя у них завязались дружеские отношения на службе, он впервые пришел к ней вот так, в свободное время.

Он выжидающе перевел взгляд с нее на свободное кресло напротив. Фейт не хотела садиться. Целый день она не могла усидеть на месте из-за вихря мыслей и эмоций, бушевавших в голове. Но, похоже, до тех пор стражник-фейри собирался молчать.

Подавив раздражение, она неохотно опустилась на кресло, нервно постукивая ногой, не в состоянии спокойно сидеть. Очевидно, Каяс заметил ее беспокойство, поскольку на его лице отразилось понимание.

– Мне жаль, что тебя заставили это сделать, – наконец сказал он.

Фейт отвела от него взгляд и сурово уставилась на янтарное пламя, сжав губы при упоминании убийства, совершенного ею прошлой ночью. Именно поэтому она не спала – чтобы сосредоточиться исключительно на возведении стен вокруг своих эмоций, которые бушевали внутри и готовы были вырваться наружу. Она не могла позволить себе сломаться сейчас. Предстояло проделать большую работу, спасти другие юные жизни.

Каяс продолжил:

– Знаю, ты не захочешь это слышать, но ты поступила храбро.

Он был прав: меньше всего ей хотелось слышать подобные слова. Ни один ее поступок не заслуживал похвалы.

– Не действие, а намерение отделяет добро от зла.

Фейт покачала головой, желая выбросить его слова из головы. Она не заслуживала утешения; не заслуживала оправдания своим действиям. Злость заставила ее подскочить на ноги.

– Ник прислал тебя? – спросила она, словно обвиняя его.

– Нет, – спокойно ответил фейри.

– Тогда зачем ты здесь? – Она не смогла скрыть резкий тон, выдававший, насколько плохо и мерзко было у нее на душе.

– В последнее время ты отдалилась и не присоединилась к патрулю.

Фейт ждала продолжения, не в состоянии поверить, что он пришел, потому что волновался за нее. С чего бы ему?

– Я в порядке.

Он изогнул бровь, бросив взгляд на ее стиснутые дрожащие кулаки.

– В самом деле?

– Да, – процедила она сквозь зубы.

Каяс не стал возражать и небрежно закинул лодыжку на колено. Фейт оставалось только недоверчиво смотреть на него и продолжать злиться.

– Я хочу побыть одна, – выдавила она, стараясь не выплеснуть на него все свое недовольство. Он меньше всего заслуживал ее гнева.

– Нет, не хочешь.

Ее ноздри гневно раздувались от брошенного вызова, хоть и служившего благой цели. Она не отрывала взгляда от его карих глаз – таких невинных и теплых – и чем дольше смотрела на мальчишеское лицо, тем сильнее злилась в попытке понять, почему он так добр к ней. Что бы он ни прочел на ее лице, легкая улыбка тронула его губы. Фейт не смогла ответить тем же. Если вина и горе пересиливали гнев, то она лучше впадет в холодное оцепенение.

– Тебе не обязательно навещать меня, Каяс. – Слова слетели с ее губ как шепот, приглушенная мольба.

Каяс поерзал на стуле и небрежно заметил:

– Все мы нуждаемся в компании.

Ее брови дрогнули.

– Кроме того, у меня нет более достойного занятия.

Он усмехнулся, и тогда Фейт все же улыбнулась и даже коротко рассмеялась над его попыткой заставить ее забыть, всего на мгновение, что она окутана тьмой.

С глубоким вздохом, от которого стало немного легче, Фейт снова села в кресло.

Долгое время они молчали, прислушиваясь к треску огня и собственным мыслям. Добрый друг действительно помог успокоить ее накаленные эмоции. Даже не произнося ни слова.

Она скользнула взглядом по фейри:

– Разве у тебя нет семьи, которая ждет тебя после службы?

На его лице мелькнула грусть, но он тут же скрыл ее за своей обычной усмешкой.

– Только я, – ответил он и тяжело вздохнул. – Это случилось давно, поэтому не нужно меня жалеть, – добавил он с понимающим взглядом, но тень горя от утраты, пусть и давней, все же омрачило его лицо.

Фейт напряглась:

– Что произошло?

Он опустил ногу и оперся на руки, но не встретился с ней взглядом, а словно погрузился в воспоминания, которые она разбудила. Фейт терпеливо ждала и уже собиралась сменить тему при виде его печального лица, когда Каяс заговорил.

– Я полукровка, – признался он.

Фейт была потрясена. Каяс бросил на нее быстрый взгляд, оценивая реакцию, и она представила себя, сидящую с раскрытым от недоумения ртом, когда увидела, что он немного повеселел.

Но снова нахмурился, пока продолжал:

– Мой отец – фейри, но я никогда его не видел. А мама была человеком, но умерла при родах. Мне повезло, что у акушерки было доброе сердце. Она усыновила меня, вместо того чтобы бросить на произвол ужасной судьбы, которая выпала на долю большинства полукровок.