Королева украденных безделушек (СИ)

Вообще-то она вообще не понятия не имела, что там Глебу пришло в голову, когда он решил, что его посетило вдохновение. Главное, что Лину на словах это совсем не вдохновляло. Так же, как не вдохновляло то, что он несвободный человек и не факт, что скоро освободится, что она уже прикарманила одну его вещь и может прикарманить еще. Маме об этом знать не стоило, да Лина и не планировала делиться. А вот насчет фотосессии — почему бы и нет, вдруг чего дельное скажет? Уж кто и мог бы повесить фотку дочери на стену, так это мать.

Однако потенциальный образ Лины на фотографиях ее не заинтересовал.

— Молодой? — оживилась она.

— Молодой.

— Хорошенький?

Лина насадила кусок гриба на вилку и отправила в рот, начиная тщательно разжевывать.

— Почему ты не спрашиваешь, талантливый ли он фотограф?

— Потому что это не имеет значения, если он хорошенький, — хихикнула мама.

— Он талантливый, — нахмурившись, сказала Лина.

— Ладно, это тоже неплохо. И в том, и в другом случае нужно соглашаться.

Мама вернулась к приготовлениям и принялась красиво раскладывать кусочки колбасы и сыра на тарелке.

— Если он хорошенький или если он талантливый, — уточнила она. — Соглашайся.

— Это что, по-твоему, взаимозаменяемые вещи?

— Да. Иначе какой смысл соглашаться на то, что тебе не по душе? Ищи во всем выгоду.

— Ты меня не таким вещам должна учить!

— Я тебя вообще учить не должна.

Лина с неприятным скрипом поводила вилкой по пустой тарелке, раздумывая, просить ли добавки или уже пора насторожиться по поводу гостей, которые, похоже, придут с минуты на минуту. Мама в это время взялась за нарезку огурцов.

— Смысла в том, что он сделает хорошие фотки, я не вижу, если честно, — призналась Лина и, решив, что вторая порция будет лишней, пошла мыть за собой посуду.

— Я повешу в гостиной, — ожидаемо бросила мама. — А вот если он хорош собой, то почешет самооценку своим вниманием. Тебе не помешает.

Лина вздохнула. Идея все еще не казалась ей привлекательной. Все было гораздо проще, когда Глеб приходил к ней в качестве клиента. Но она сама виновата, что променяла его на сестру.

Эти социальные игры должны были продолжаться до тех пор, пока обстановка для того, чтобы между ними что-то срослось, не стала более приемлемой. Но Лине нужно было пойти навстречу: либо принять его сюжет, либо придумать свой. И если бы мама не учила ее искать во всем выгоду, наверное, ее вариант был бы сдать назад, хотя бы потому что Глеб все еще был в отношениях! Она не сдавала. Либо она плохой человек, либо все-таки верит картам…

Через двадцать минут пришла Людмила. Это вряд ли было совпадением, но Лина не возражала. В отличие от сверстников, она никогда не сбегала от взрослых во время застолий и была не прочь потусоваться с ними и послушать сплетни даже тогда, когда уже сама стала взрослой. Аня называла это особым сортом извращений и говорила, что в Лине пробуждалась бабка с семечками.

Людмила смотрела на нее слегка враждебно, даже несмотря на то что недавно добровольно подкинула ей клиенток. Возможно, считала, что напророченные неприятности случились по ее вине. После нескольких рюмок настойки, она смягчилась, и Лина догадалась пойти за картами — не просто же так она пришла.

Сегодняшняя блузка с рюшами на Людмиле была еще более ужасной, чем жакет, от которого Лина украла рубиновую пуговицу в прошлый раз, но зато на ней не было кучи мелких деталек, которые могли отвалиться. И это было печально.

Лина в кои-то веки ясно осознавала зудящее желание что-нибудь спереть, но, к сожалению, ничего подходящего вокруг не было. Поэтому, придя в свою комнату, она первым делом не за картами потянулась, а тщательно огляделась в поисках чего-то блестящего, цепляющего глаз или просто плохо лежащего. Наивно, она понимала. Просто так успокоить свою жажду срочно что-то украсть было невозможно, но она хотя бы старалась иногда себя контролировать. С переменным успехом. Сегодня был явно не тот случай. Ей требовалось чужое.

Лина взяла карты и вышла в коридор.

Зима уже дышала в затылок первыми ноябрьскими морозами, поэтому Людмила пришла в теплом пуховике. Коричневый, длинный и жуткий, он манил раскрытыми карманами. Темнота из зияющих черных дыр обещала сокровища.

Лина слышала приглушенную болтовню с кухни. Они не увидят и не узнают.

Рука с шуршанием скользнула в один карманов и нащупала что-то холодное и железное. Ключ. Лина с силой сжала его в пальцах. Ключи красть нельзя.

В другом кармане были смятые бумажки: проездные билеты и чеки. Нашелся также один совершенно неинтересный рубль. Больше ничего.

Лина со злостью отдернула руку, поняв, что поживиться нечем, и чувство отчаянной неудовлетворенности затопило разум и затуманило взор.

Есть еще сумка! Сумка на вешалке. Можно посмотреть, что найдется там…

— Лин, ну ты долго? — крикнула мама.

От испуга она чуть не подпрыгнула на месте. Качнулась в сторону и бедром напоролась на угол тумбочки. Зашипев от боли, сильной и отрезвляющей, она моментально сделала несколько шагов назад, подальше от места неслучившегося преступления.