Королева украденных безделушек (СИ)

Украсть и испытывать раскаяние было куда легче, чем облажаться, разочароваться из-за того, что не смогла, а потом устыдиться своих мыслей.

Лина вернулась на кухню в мрачном настроении, и это, к счастью, осталось незамеченным для подрумянившихся от волшебной настойки мамы и Людмилы, у которых развязался язык и которые вдруг начали спорить, кому первой раскладывать карты.

Лина почти не слушала их. Она принимала решения.

Она позвонит Глебу сегодня же вечером и откажет. Она не справится и не успокоится, пока не украдет у него еще что-то. А если украдет, то непременно попадется. А потом он по закону подлости вспомнит и про магнит, который уже грузом лежит на ее совести. И все, конец.

Воровки не достойны хороших парней. Чужих хороших парней. Чужое хочется забрать — вот почему она так сильно влипла. Но она не такая воровка, у нее не получится, она не осмелится красть чужого парня, она не станет еще хуже, чем есть.

Лучше она сама положит всему конец.

Глава 17. Восьмерка Жезлов

Восьмерка Жезлов: перемены, благоприятные события, ускорение, стремительное развитие, прогресс.

Она согласилась.

Собственные эмоции, как ей думалось, распалили и закалили ее до такой степени, что она готова была позвонить и без приветствия твердо сказать, что она не будет участвовать в этой безумной затее и не обязана объяснять причины, до свидания, но их оказалось не просто недостаточно, а чудовищно мало.

Лина бесславно сдалась под натиском полусотни фотографий мест, которые Глеб уже выбрал для съемки, блестящего реквизита, собранного со всех знакомых, которых у фотографов, судя по всему, было несметное количество, и десятка людей, от подростков до зрелых мужчин и женщин — всех он подписал картами Таро. Особенно Лина впечатлилась невероятно красивой женщиной лет сорока или сорока пяти, в которой безошибочно угадывалась Императрица.

“Я нанимаю тебя как консультанта”.

Что означало, что соглашаться на съемку уже было в принципе необязательно, но намекало, что без ее участия он все равно не сможет обойтись. Не хочет.

За одну ночь Глеб и сам распалился до такой степени, что своим пылом подавил все разрушительные мысли Лины. Вместо небольшой фотосессии он решил создать целый проект и сделать семьдесят восемь фотографий, соответствующих картам Таро, с разными людьми. Лина вынуждена была признать, что идея отличная.

— Я предположил, что в два часа ночи ты спишь, поэтому занялся самостоятельными исследованиями и очень сильно задолбался, — сказал Глеб, позвонив ей утром, когда она, медленно прогуливаясь по парку, шла домой после ночевки у матери. — Ты держишь все это в голове — мое уважение.

— Ты читал значения карт?

— Ага.

— Такими темпами тарологом станешь ты, а не твоя сестра.

Глеб коротко засмеялся.

— Согласишься ли ты быть Верховной Жрицей? — посерьезнев, спросил он.

Лина раздавила каблуком сапога покрытую коркой льда лужу. Разглядывая поползшие трещины, она молчала, а суровый ветер дул в микрофон и был ответом Глебу.

— Я хочу делать свою собственную колоду, но игнорировать основы я, конечно же, не буду, — объяснил он. — Таролог в роли Верховной Жрицы — ничего нового ведь, да? Я помню то гадание, где она выпала мне. Там была гадалка. Лина, я хочу тебя. Как видишь, это уже не целая некомфортная фотосессия из кучи образов. Всего лишь один. У тебя дома. Тебе даже не придется никуда идти.

Уничтожив лужу, Лина двинулась дальше.

— Тебе явно придется притащить не один фотоаппарат ко мне домой, не так ли?

— Да. Одного фотоаппарата будет маловато. Нужен еще я. Но я обещаю кучу левых людей не тащить. Только… — Глеб замялся. — Только одного ассистента. И визажиста. Не будешь возражать?

— Я еще не согласилась, а ты уже раздумываешь, кого еще позвать.

— Согласись.

— Я не старший аркан и тем более не Верховная Жрица. Я мелкий паж мечей. Не больше.

— Ты, может, и шаришь в картах лучше, но я здесь творец. Я художник — я так вижу.

Лина хмыкнула, а Глеб, не дожидаясь нового возражения, сказал:

— Ты не говоришь “да”, но и “нет” тоже. Ты колеблешься. Что тебя смущает?

С учетом того, что идти никуда не придется, смущало теперь гораздо меньше вещей. Случайно утащить с места съемки какую-то мелочь не равно сделать вид, что ее потеряли у Лины дома. Это давало простор для маневра и будущего оправдания, если ее спалят.

— Моя нефотогеничность меня смущает, — сказала она.

— Нефотогеничность — это дело рук фотографа с кривыми руками. Не хочу хвастаться, но я хороший фотограф, а ты красивая девушка и твоя рабочая сторона — это анфас, когда ты немного наклоняешь голову вперед. Так я видел тебя сидя напротив во время гаданий и так вижу на будущей фотографии.

И после этого Лина не растаяла, но треснула прямо как лед под каблуком минуту назад.

Получив долгожданное согласие, Глеб облегченно рассмеялся и сказал, что со спокойной душой может ложиться спать, потому что все это он придумывал целую ночь.

Душа Лины была менее спокойной, но приподнявшееся настроение от этого ничуть не испортилось.