Королева улья (СИ)

Это выходит, что ему только тринадцать исполнилось, когда он моего отца победил?.. Но… он был совсем ребёнком! Получается… Как же так вышло? Сузумебачи не говорила подробностей той миссии, только о том, что они встретили парня из клана Абураме. Когда она говорила о «парне», я представляла себе кого-то постарше. Лет пятнадцати хотя бы. Мой отец был сильным… Или это мне так казалось в детстве?..

— По законам деревни не можем жениться мы, пока восемнадцать не исполнится мне, — понял по-своему мой возглас Шино.

— Это понятно, — выдавила я, чтобы поддержать разговор и не выдать замешательства от своего открытия. Шино был почти моим сверстником. Это было… так странно. Я уже успела его напредставлять совсем другим.

Впрочем, сомневаюсь, что он откажется спать со мной только потому, что мы не женаты. Джибачи это нисколько не мешало, к тому же жениху и невесте никто этого не запрещает. И это, скорее всего, будет началом конца, потому что Сузумебачи была уверена, что я отомщу за свой клан и своего отца. Не стоит ничего чувствовать по отношению к Шино. Это просто слишком «нормальный» разговор после того, как я осоловела от еды и почти счастлива. Эти иллюзии могут привести к беде. Мне стоит быть собранной. Может быть, у меня получится сбежать после того, как всё произойдёт, значит, мне надо быть и внимательной.

— Когда родилась Джоо-чан? — нарушил молчание Шино.

— Я родилась… тоже в двадцать третий день, только третьего месяца в год Кота, — ответила я. — Через полгода мне тоже будет семнадцать.

— О, — как мне показалось, задумчиво сверкнул очками Шино, а на губах мелькнула улыбка. — Когда цветёт сакура, Джоо-чан родилась.

— У нас… в Стране Земли её почти нет, — отвела я взгляд: отчего-то было неудобно. — Только в горах встречается. Когда-то меня водил туда отец… чтобы насытить первым нектаром наших пчёл, — я осеклась. Зачем я это говорю? Зачем я говорю о своём отце тому, кто виновен в его смерти и смог убить его, ещё будучи ребёнком…

После моих откровений разговор прервался и мы просто пошли до Конохи.

Дорога в скрытую деревню пролегала через лес; никогда не видела сразу столько деревьев и таких огромных. Иногда лес заканчивался, открывая красивые пейзажи. Маленькие чайные, деревеньки, ручейки-мостики. До этих живописных мест война не докатилась. Насколько я слышала, основной фронт пришёлся на Страну Мороза, Страну Молнии, Страну Горячих источников и задел Страну Огня на северной границе.

На почти неприметной развилке Шино остановился, словно раздумывая, и сошёл с более широкой натоптанной дороги направо. Закралась мысль, что он ведёт меня на какую-нибудь уединённую полянку, чтобы получить «награду» за вежливость и еду. А он даже начал мне немного нравиться. Такой сильный, спокойный… Всё потому, что я давно не чувствовала себя такой… Это было давно забытое чувство. Наверное, оно было у меня тогда, когда были живы папа и мама.

Впереди показалось что-то красное, а ветер донёс странный запах…

Шино подождал, пока я подойду, и повернулся, открывая представший вид.

Впереди была поляна. В сильно прореженном лесу на земле и деревьях словно полыхал пожар. И если клёны я видела раньше, то на земле были не только их алые и бордовые листья, но и цветы, о которых я только слышала.

— Это… хиганбана? — узнала я растения по виду и запаху. Цветы смерти, которые пахнут тлением. Особый символ. Цветы, не имеющие листьев и цветущие кровью после осеннего Хигана. Паучья лилия. Потому что они не были похожи на нормальные цветы, а на красные нити жизни, обрезанные смертью.

— Отцветает уже хиганбана, — сказал Шино, — дорога к кладбищу красна. Но показать Джоо-чан я хотел последние медоносы.

— Это… для моих пчёл? — догадалась я. Он говорил, словно слагал хайку, но я почти привыкла к этой странности. Его фразы иногда звучали не совсем понятно, но как-то мелодично и в своём собственном ритме.

Шино кивнул.

Я чуть поколебалась, но о техниках Камизуру клану Абураме, я думаю, было известно если не всё, то многое. Сосредоточив чакру, я отдала приказ собирать нектар. Не знаю, какой мёд выйдет из хиганбаны, может, самый горький на свете, но этого могло хватить до весны. Я почти ничего не взяла с собой, так как жить мне оставалось недолго. Но… глупые надежды всегда умирают после тебя.

Из рукавов вылетел рой. Шино с нечитаемым лицом наблюдал за моими насекомыми. Может быть, он просто хочет, чтобы внутри меня не было пчёл, когда…

Но он не делал никаких движений и продолжал держать руки в карманах, а половину лица снова прятал в вороте, только капюшон не стал натягивать.

— Раз мы тут, не против ли будет Джоо-чан вместе со мной проведать товарищей и соклановцев моих?

— С-сокла… — я осеклась, так как сообразила, что он говорит о мёртвых. — Конечно. А Шино-кун… принимал участие в Четвёртой войне?..

— Да, — коротко ответил он, и мне показалось, что он не хочет об этом говорить.

Мы двинулись по тропе и через двадцать минут вышли на местное кладбище. Оно было воистину огромным.