Королева в раковине

Жизнь в доме не вернулась в прежнее русло. К конфликту, который возник между Мартой и Артуром в связи с кражей ребенка, прибавляется новая драма. Врач и его жена, католики, душевно привязались к их темнокожему ребенку. Горбун рисует перед Артуром несколько неясную картину. Девочка, несомненно, умная, но отличается от всех. У нее не будет нормальной жизни. Никто не будет равнодушен к ее облику, и это может повредить ее развитию. Врач и его жена, которые буквально отдавали душу малышке, обращаются к Артуру с предложением. Он выслушивает его с явной благосклонностью и даже испытывает облегчение. Шесть раз беременела его любимая против его воли. Но он продолжает ее желать.

«Марта, у нас пятеро здоровых детей. Лучше ей воспитываться у специалиста», — обращается он, взывая к ее трезвому уму.

Марта дрожит всем телом:

«Я оставлю дом, если ты мне не вернешь девочку немедленно!» — голос ее пресекается.

Сенсация. Девочка Бертель указывает на белую повязку на своей голове, гордясь, что она только у нее, и занимает свое место в шумном и веселом доме. Семья возвращается в состояние покоя. С исчезновением большого шрама и снятием повязки с головки, опечалилось ее личико, словно она потеряла часть самой себя. Артур равнодушен к ее печали. Головка ее установилась симметрично на плечах, и черный шелк волос, выросших почти до ее плеч, прикрывает шрам. Его это успокаивает.

Хирург из Бреслау сказал, что она будет или гением или идиотом! Но девочка явно умна, и Артур вздыхает с облегчением. Ментальное и умственное ее развитие просто невероятно. Такого он не видел ни у одного из своих детей. Она надолго приникает к бархатным занавескам и что-то бормочет им. Если няня хочет ее оторвать от них, сопротивляется, словно в них ее живая душа. С невероятным упрямством борется с няней, чтобы та дала ей самой есть в столовой. Если что-то не по ней, она все переворачивает и крошит еду в тарелке, а на лице ее — победное выражение.

«Бертель — гений!» — цедит Артур для успокоения собственной совести: ведь он ставил на карту ее жизнь. Но операция оказалась успешной сверх ожиданий. И постепенно любовь возвращается к Артуру и Марте.

Осенью 1920 дом осветился рождением рыжего ребенка. Эрнест, седьмой ребенок, зацелован, переходит из объятия в объятие, вся семья поглаживает его рыжие кудри, невзирая на сдержанность, принятую в буржуазных домах. Ребенок ломает не только традиции, но и любую вещь, встречающуюся ему на пути, потому и дают ему кличку — Бумба.

Бертель смотрит на младшего братика с откровенной любовью, но и с испугом, словно все страдания Вселенной легли на ее плечи. Недостаточно того, что она оттиснута в сторону. Лоц, семейный красавчик, не забывает страшного нароста, собирает вокруг себя своих дружков и кричит ей вслед: «Вот, ребенок Хармана!» И вслед за ним вся его ватага начинает петь:

Ну, погоди, еще, вот-вот,
Убийца Ханман к нам идет.
Топор кровавый на весу
Тебя разрубит в колбасу.

Ватага подхватывает:

Не убежишь, еще, вот-вот,
Убийца Ханман к нам придет,
Топор нам даст, и на весу
Тебя разрубим в колбасу.

Бертель печальна. В доме не видят, насколько она несчастна. В ежедневной газете пишут, что психопат Ханман убивает юношей, но не является серийным убийцей младенцев. И все же Бертель в страхе: ведь Ханман гуляет на свободе, а в доме запрещено опускать ночью жалюзи, как в соседских домах, ибо больные легкие Артура нуждаются в свежем воздухе. Она всегда убегает в радужные сны, когда на нее нападает плохое настроение.

Вот, на днях семья вышла прогуляться по Берлину. Отец и мать шли рядом. Отец держал за руку Лотшин, мать — за руку Гейнца. Кудрявые Руфь и Эльза прилепились к ним сбоку, а бонна Фрида катила сзади коляску. Бертель с трудом передвигала ноги, отстав от всех и чувствуя, что никого из них вообще не интересует ее существование. Вдруг Бертель увидела себя парящей в воздухе. Вот она приземляется на вершину вулкана и вообще исчезает.

Бертель не дружит с окружающим миром. Почему, по требованию отца, она должна толкать по аллее коляску с куклой, как все девочки пригорода? Рейзель, внучку друга их семьи, директора школы, приставили следить за ней. Рейзель не может отвести глаз от красивой куклы Бертель, к которой сама она относится равнодушно. Кукла открывает и закрывает глаза и даже говорит. Рейзель в восторге от ее куклы. Ее же кукла безмолвна, как камень. Рейзель снимает шелковое воздушное одеяльце с куклы Бертель, гладит ее по щекам, приводит в порядок ее золотистые волосы, поет ей песенки, обращается к ней, щелкая языком, ибо «мама» Бертель молчит, как полено. Шагает себе и не разговаривает.