Королева в ракушке. Книга вторая. Восход и закат. Часть вторая

Сочные запахи рынка распространялись по всему городку. Местные жители продают и покупают плоды своего труда. Наоми не встречает среди продавцов дружественные лица. И, конечно же, нет евреев, которых тут и до войны было немного. Многие бежали отсюда от коммунистов. В соседнем городке Штетине, взгляд ее остановился на втором этаже стоящего перед нею дома. Тут жили раввин Оскар и его жена Малчин.

«Конечно, погибли в Катастрофе», – подумала она. Воспоминания преследуют ее. Она посетила этот двухэтажный дом раввина вместе с матерью и старшим братом, и Малчин угощала их кошерными блюдами Штетина. На первом этаже была синагога и кабинет, на втором – жилые комнаты семьи раввина. Наоми не любила атмосферу этого дома из-за того, что там говорили на идиш, но сказали Наоми, что это польский язык.

Она вспоминает, как издали доносились голоса и смех брата ее Лоца и его дружков, евреев и немцев, дергающих за веревку дверного колокольчика. Жена раввина выходит навстречу гостям. И тут Лоц и его друзья, маленькие хулиганы, убегают и напевают:

Малчин и Оскар весь день напролет,
День длинный
Сидят у пианино,
Малчин играет, а Оскар поет.

Что случилось с раввином и его женой?

Она ходит среди развалин Пренслау. Синагога, в которой молилась мать Наоми, сожжена и разрушена в «Хрустальную ночь в ноябре 1938 года. На старом кладбище сохранились обломки надгробий с надписями на иврите.

Она приходит на могилу матери, и дух деда сопровождает ее. Дед хотел выкопать ее матери могилу у скамьи, на которой она любила сидеть, окруженная разросшимися дикими кустами сирени. «Вся земля Германии священна!» – кричал дед Яков на отца матери, невысокого черноглазого еврея, в черном костюме. Крика этого она не забудет. У могилы матери она неожиданно увидела букет цветов на черном мраморе. И год назад Бумба нашел такой же букет на ее могиле. Наоми разглядывает звезду Давида на надгробии и надпись большими ивритскими буквами: Марта Френкель из дома Кротовских, даты рождения и смерти. День рождения – в июле. И кто-то каждый раз возлагает цветы на могилу. Так сказал кладбищенский сторож брату Наоми. Может быть, Лотшин права: Зофи, которая замужем за немцем, все еще живет в Пренслау и посещает могилу? Сестры Наоми не хотели иметь дела с этой богатой толстой девушкой, отец которой был хозяином окружного банка в Пренслау. Толстушка Зофи бегала за молодым симпатичным банкиром. А тот отпускал комплименты Наоми, сажал ее на свою лошадь, и говорил, что она девочка красивая и умная, что вызывало гнев Лотшин. Наоми покидает кладбище, уверенная в том, что всегда будет кто-то, кто возложит цветы на могилу ее матери, но не в силах выполнить обещание, данное отцу, – перенести прах матери на еврейское кладбище в Берлине.

Беспокойство не покидает ее в здании муниципалитета. Она листает книгу со списком жителей городка 1920 года, и глаза ее вспыхивают при виде имени деда и налогов, которые он оплачивал. Что случилось с Зофи? Наоми хочет ее отблагодарить за цветы на могиле матери. Но, просмотрев весь список жителей городка, она не находит фамилию ее отца. Она покидает муниципалитет, и гуляет по улицам городка, надеясь встретить старую высокую и полную женщину. Никто в городе не знает женщину по имени Зофи.

Наоми направляется в деревню. Она отыскивает знакомые уголки, но это уже не усадьбы юнкеров. Все частное имущество перешло в руки новой власти. Большие усадьбы были ликвидированы. Весь округ потерял свой прежний характер. Лишь старые деревья, посаженные прусскими юнкерами, свидетельствуют прошлом. Она вглядывается в темную глубину леса. «Поиграем в полицейских и разбойников», – слышится ей голос деда. Высокий и гибкий, он шагает впереди всех, и громовой его голос диктует правила игры. Внуки разделяются на хороших и плохих. Гейнц, глава разбойников, исчезает среди огромных стволов деревьев. Белки скачут по суковатым ветвям, на верхушках чирикают птицы. Кукушки молчат. Разбойник Гейнц берет Наоми в плен, и маленький Бумба ликует по этому поводу. Она привязана веревкой к толстому стволу. Ужас охватывает ее. Лотшин не удается ввести ее в игру. Напуганная дикими кабанами, она вся дрожит при виде зайцев, убегающих от диких кошек из зарослей леса в зеленые поля. Смех деда немного облегчает страх от холода лесной тьмы. Смутные голоса приближаются к ней из дальних далей. Охотники, верхом на лошадях, скачут по краю болот. Посох деда Якова постукивает по тропинке в трактир, скрытый между соснами, стоящими почти вплотную друг к другу. Внуки шагают за ним. Бумба, глава победителей, восседает на плечах деда, который распевает песенки своей няни Котки:

Нет, больше ни Иисус,
Братья и сестры, кто из вас не трус,
Не пугайтесь тьмы лесной, —
Маленького Якова ведите домой.