Королева вампиров

Джейкоб, белый от ярости, шагнул вперед, по его ударом поставили на колени. Лиссина рука, вцепившись ему в волосы, крепко держала его, ее глаза были далекими и холодными, когда она глянула на него сверху вниз.

— На место.

Она посмотрела на Карнала так, что тот попятился.

— Как видишь, я и сама могу преподать моему слуге урок унижения. От тебя мне не нужно ничего. Кроме соблюдения этикета. Отправляйся обратно на свою территорию. Джейкоб свяжется с тобой, когда я решу, в какое время ты сможешь нанести мне визит. Только тогда ты получишь право ступить на мою землю. В ином случае я подам на тебя жалобу Региональному Мастеру.

На скулах Карнала вздулись желваки, но он отвесил шутовской поклон.

— Как пожелаешь. Если так удобно тебе, то я радостно приму это страдание. К чему пренебрегать сверхважными бюрократическими правилами Совета?

Лисса наклонила голову. Он окинул ее взглядом.

— Надеюсь увидеть тебя в нормальной одежде. Эта совершенно не подходит к твоей исключительной красоте. И желаю счастья со слугой. Полагаю, он долго не протянет.

Повернувшись на каблуках, он пошел прочь. Лиссины ногти вонзились в шею Джейкоба, глаза не отрывались от противника. Колени слуги ныли от стояния на твердом цементе, а грудь распирало от гнева и унижения, но он заставил себя стоять неподвижно, не делая ничего такого, что она могла бы счесть нарушением ее пожеланий.

Дойдя до края площадки, Карнал остановился.

— Ты хоть немного скучаешь без него, леди Лисса?

Прошло довольно много времени, пока наконец Лисса ответила односложно, и ее ответ отразился эхом от мрачных серых стен.

— Да.

— А по мне?

— Ты дружил с моим мужем, Карнал. Не со мной. Ты посетишь мой дом, поскольку я уважаю твоего Мастера, но не ищи моей дружбы.

Вампир с рычанием исчез в темноте. Лисса выжидала. Джейкоб вглядывался в ее лицо, понимая, что она прислушивается, чтобы убедиться, что они одни. Ее хватка немного ослабла, большой палец отвел со лба Джейкоба прядь волос. Однако это не умерило его ярости. Он хотел ей сказать, чтобы она никогда больше не пыталась отстранить от решения опасной ситуации. Или чтобы не обращалась с ним, как с упрямым ребенком.

Когда наконец она перевела взгляд на него, ее зеленые глаза были злыми и холодными. Она ударила его по лицу тыльной стороной ладони.

Боль взорвалась в переносице, челюсти и щеке. Удар свалил его на бетон. Он понимал, что она ударила не в полную силу, потому что был жив, но чувствовал во рту вкус крови, потому что прокусил себе язык.

— Когда я приказываю, ты будешь подчиняться. Если тебе велено стоять сзади меня, будешь стоять там. Не шевелясь, молча. Ты понял меня?

Он поднялся на ноги почти сразу после того, как она его ударила. Но тут его оглушила новая затрещина, и еще раз, и еще — она давала ему понять, насколько сильнее его. А он никогда не смог бы тронуть ее, даже шлепнуть, как девочку в песочнице.

Она обращалась с ним не как с ребенком, а как с рабом, со своей собственностью.

«Если ты хочешь быть в моем мире — вот что ты есть. И ты должен смириться», — словно говорила она.

Ее присутствие в его сознании, то, что она пыталась ему сказать, и то, на что намекал

Томас, — все внезапно сложилось в связную и страшную картину. В картину, на которую она заставила его взглянуть пристальнее, чем он до сих пор смотрел.

Была ли она его судьбой, которую он так долго искал, или Гидеон оказался прав, утверждая, что Джейкоб живет мечтами и фантазиями? Когда он опять встал на ноги, она повернулась к нему спиной, и это было больнее, чем физическая боль.

Он не должен это принимать. Он может отвезти ее домой и уйти. Конечно, он ушел бы с двумя метками, навсегда привязывающими его к ней, но она бы отпустила его. Он отер губы тыльной стороной руки, испачкав ее кровью.

Минуту назад он понимал, что никогда ее не оставит. Он это знал, принимая обет, иначе не поклялся бы, потому что для него клятва была священной.

Она будет направлять тебя, если все остальное станет зыбким и туманным. Томас сказал так, сравнивая эту клятву с обетами при венчании. К добру или к худу… Наши сердца знают истину, Джейкоб, им не нужны клятвы — только рассудку они потребны, чтобы направлять его, когда тьма сгущается, а небо и земля меняются местами. Тебе понадобится клятва, обещаю. С Лиссой ничего не получится легко.

Джейкоб сплюнул кровью. Что же, как раз сейчас его окружает мрак, скрывший все пути. Куда идти? Он вспомнил ту первую ночь, неприкрытую боль во взгляде Лиссы после отъезда Ингрема, когда они остались вдвоем.

Я не выдержу потери еще одного слуги…

У нее не было слуги. Никого, кто удовлетворял бы ее потребность в случайных прикосновениях. Никого, кто обнял бы ее, утешая. Никого, кто заставил бы ее улыбаться, изгоняя тени из ее глаз. Никого, чтобы унижать и с кем обращаться, как с дерьмом собачьим.

Она заговорила тихим усталым голосом:

— Я освобождаю тебя от клятвы, Джейкоб. Тебе не нужно оставаться. Можешь уходить прямо сейчас. Я сама доберусь домой. Карнал ушел.