Королева Виктория

Сразу после выздоровления сына королева писала Вики: «Мы все думаем, что Бог сохранил ему жизнь, чтобы позволить начать ее заново. Если он не прислушается к этому предостережению Господа, если не оценит ту симпатию и те теплые чувства, что продемонстрировала ему вся нация, тогда все станет еще хуже, чем раньше, и приведет его к гибели». Увы, Берти совсем не изменился. А когда Виктория упрекнула его в том, что он слишком часто появляется в свете, он ответил ей: «А что мне остается делать, если вы выходите в свет слишком редко?»

Атмосфера при королевском дворе оставалась столь же мрачной и гнетущей. Умница Лео жаловался, что за ужином во дворце ведутся бесконечные, нудные разговоры. Его наставник, преподобный Дакворт, был близким другом Льюиса Кэрролла, который семь лет назад списал с него своего Дака — утку из «Алисы в стране чудес». Лео обожал его, и Дакворд, считавший юного принца в высшей степени одаренной личностью, посоветовал ему продолжить учебу в Оксфорде. Виктория не хотела отпускать от себя сына. Она жаловалась Вики на беспечность Лео, который совсем не заботится о своем здоровье: «Поэтому приходится это делать за него». Кроме того, она просила свою старшую дочь «напомнить своему брату о его долге перед несчастной, исстрадавшейся матерью». Но Лео настоял на своем и уехал в Оксфорд, где смог наконец вести жизнь нормального человека. Альберт всегда мечтал стать университетским преподавателем, и Лео прекрасно чувствовал себя в этом ученом мире среди средневековых построек и ровных, словно застеленных твидовыми дорожками газонов, вдоль которых чинно прогуливались студенты и профессора в черных тогах. Вечерами он ужинал в компании своих однокашников под присмотром преподавателей, внимательно следящих за тем, чтобы они не нарушали заведенный еще их предками церемониал. Лео сблизился с критиком-искусствоведом Рёскином, свел знакомство с французским композитором Гуно и влюбился в дочку декана. Но то, что происходило в стенах английских колледжей, никогда не выходило за их пределы, за их тяжелые двери, запиравшиеся на засов с наступлением темноты.

Теперь при Виктории находилась одна лишь Беатриса: «Она последнее, что у меня осталось, и я не смогу жить без нее». Бывшая при жизни Альберта не по возрасту развитым ребенком, Бэби, с которой мать обращалась, словно с домашним животным, со временем превратилась в робкую и закомплексованную девушку-подростка. Училась она совсем мало, и ее преподаватели жаловались, что королева могла в любой момент войти в класс во время урока и забрать дочь с собой на ежедневную прогулку. И не важно, ветер ли был на улице, дождь или снег. Виктория проводила на свежем воздухе по полтора часа в день и обычно выезжала на прогулку в своей pony-chair. Браун вел лошадку под уздцы, а Беатриса шла рядом с матерью. В ее возрасте — в пятнадцать лет — Вики уже была давно помолвлена. Но Беатрисе королева прочила другую судьбу. Леди Эли по поручению ее величества просила сэра Понсонби никогда не произносить слова «свадьба» в присутствии принцессы. Ее, как и ее сестер Ленхен и Луизу, смерть Альберта лишила безмятежной юности. Играла она только со своими племянниками, а танцевала только со своими братьями. Ее судьбой было сопровождать из Виндзора в Осборн, из Осборна в Бальморал и т. д. свою мать, свято чтившую все траурные даты и отмечавшую их потоками слез и горькими вздохами.

В сентябре, со смертью Феодоры, оборвалась последняя ниточка, связывавшая Викторию с ее детством, что усугубило ее депрессию: «Я чувствую себя такой несчастной, что хотела бы тихо удалиться в какую-нибудь скромную хижину среди холмов, чтобы отдохнуть и никого там не видеть, но пока мои силы и здоровье позволят, я буду продолжать тянуть свою лямку, но боюсь, что надолго меня не хватит». Ее отношения с Гладстоном настолько испортились, что премьер-министр в Бальморале больше не появлялся. Ей невыносимо было слушать его речи, «абсолютно лишенные мелодичности и гармонии». Она просила сэра Артура Хелпса переводить ей меморандумы Гладстона «на более вразумительный язык».