Королева Виктория

Через несколько недель она писала Вики: «Все идет как нельзя хуже, и меня не покидает чувство отвращения и унижения». Вторая дочь Вики, Моретта, влюбилась в Сандро Баттенбергского, в двадцать два года взошедшего на болгарский трон. Сандро был молодым и симпатичным государем с либеральными взглядами, и королева с благосклонностью отнеслась к этой трогательной любовной истории, вызвавшей у нее сладкую ностальгию. Одной из главных забот Виктории было назначение в правительстве такого министра иностранных дел, который был бы готов поддержать Сандро. Русская царица писала своему брату, отцу Сандро: «Виктория очень расположена к твоему сыну, и Джон Браун соблаговолил одобрить этот союз».

Королева только что подарила новый дом по соседству с Бальморальским замком человеку, который в течение четырнадцати лет служил ей поддержкой и опорой. Над его дверью был прибит герб со знаками отличия королевского дома. С возрастом характер Брауна так и не смягчился. Шотландец вечно придирался к прислуге, постоянно конфликтовал с курьером королевы Каннэ и даже с Грантом и другими бальморальскими гилли не мог найти общего языка.

Приход к власти Гладстона, этого «паписта», который хотел предоставить независимость Ирландии, сделал Брауна еще более ворчливым и угрюмым. Всюду ему мерещились фении. В палате общин их насчитывалось около шестидесяти человек во главе с Парнеллом, мрачным типом с бледным лицом в обрамлении темных волос. Его мать, американка ирландского происхождения, привила ему ненависть к Англии. Правительство предложило принять закон о возмещении убытков ирландским фермерам, согнанным с их наделов английскими землевладельцами. Получив одобрение в палате общин, этот «Land Bill»[121] был отвергнут палатой лордов, где как раз и заседали нынешние хозяева большей части ирландских земель. Один из них, герцог Аргайлл, свекор Луизы, даже вышел из правительства в знак протеста против принятия этого оскорбительного закона. Гладстон в очередной раз схлестнулся с этой палатой лордов с ее правом передачи мест по наследству, что он считал анахронизмом.

В Ирландии Парнелл создал «Land League»[122] для борьбы с злоупотреблениями там английских лордов. И придумал «boycott»[123]. Одного английского офицера, капитана по фамилии Бойкот, местное население подвергло обструкции за то, что он по приказу крупного землевладельца лорда Эрна согнал с земли ирландских фермеров. После этого Бойкот не мог ни рубашку отдать в стирку, ни письмо отправить. Подобному наказанию по указке Парнелла систематически подвергали всех «гонителей». Членов Земельной лиги арестовали. Но все суды Дублина отказались выносить им приговор. У Гладстона не было другого выхода, как применить решительные меры, создав чрезвычайные суды.

Депутаты от Ирландии столь буйно вели себя во время голосования по этому «дискриминационному закону», что их пришлось удалить из парламента, «только на один вечер», из-за устроенной ими беспрецедентной потасовки. Ненависть между ирландцами и англичанами достигла апогея.

Как и многие ее подданные, Виктория была убеждена, что «паписты» действуют по указке кюре, находящихся на службе у римско-католической церкви. Альберт ненавидел католиков. Она считала их «несносными». Равно как и предавшего интересы Англии Гладстона с его возмутительно проирландской политикой.

5 января 1881 года королева провела в Осборне заседание Тайного совета и ознакомилась со своей тронной речью. В ней она с удивлением прочла, что правительство приняло решение отказаться от содержания английского гарнизона в

Кандагаре, на самых подступах к Индии. Крайне недовольная этим, она потребовала исключить этот параграф. «Тронная речь — это речь правительства», — важно заметил ей сэр Уильям Харкот, министр внутренних дел. Дизраэли, к которому обратился за советом принц Леопольд, заявил, что это последнее утверждение есть не что иное, как «политиканство». В знак протеста Виктория отказалась открывать парламентскую сессию. Но ее потрясло письмо, которое прислал ей один английский офицер, проходивший службу в Индии: «Не дайте убедить себя в том, что следует сохранить Кандагар, это было бы роковой ошибкой — это мерзкая и никому не нужная дыра, где стыдно оставаться хотя бы на одну лишнюю минуту. Умоляю вас: давайте уйдем оттуда».

В 1872 году в гостях у герцога Аргайлла она встретилась с журналистом Стэнли, который в тот момент только что вернулся из Африки, где был вместе с Ливингстоном, и подарила ему золотую табакерку. С тех пор Стэнли успел сплавиться вниз по течению реки Конго, желая присоединить окрестные земли к британской короне, но Гладстон упустил этот шанс, и Саворньян де Бразза поднял там французский флаг. Не желая мириться с бездействием собственного правительства, Стэнли пошел на службу к бельгийскому королю Леопольду II, решившему начать разработку несметных природных богатств Конго.