Королева Виктория

Помимо стремления упрочить отношения с Пруссией, у Виктории имелись и другие причины, чтобы подгонять Вики к алтарю. Внимание, которое Альберт уделял старшей дочери, казалось Виктории излишним. Ведь тот же самый час он мог провести с ней, с любимой женой! Виктория любила дочь и желала ей счастья, но не могла не видеть в ней соперницу. Причем соперницу удачливую. С ней Альберт мог беседовать об абстрактных материях, а не только о домашних делах.

Осознав свою значимость для страны, Вики уже не позволяла матери собой помыкать. По характеру она была точной копией Виктории и, как когда-то ее матушка, огрызалась в ответ на упреки. Виктория находила нрав дочери «неприятным и недружелюбным», поэтому изо всех сил выталкивала ее из гнезда.

«Мы поужинали с Вики, которая обычно покидает нас в 10 вечера, после чего меня ожидало столь редкое удовольствие – побыть наедине с моим любимым Альбертом», – писала королева в дневнике. Настрой жены не укрылся от принца. Раздраженный ее нападками на Вики, он с издевкой предложил накрывать принцессе стол в детской.

Чем ближе был заветный день, тем сильнее на супругов накатывало ощущение дежавю. В свое время парламент обсчитал Альберта на 20 тысяч фунтов и вдобавок запретил ему брать с собой немецкую свиту. С таким же отношением, но уже с прусской стороны, столкнулась Вики. Всех ее будущих фрейлин набрали из немок, причем гораздо старше принцессы. А ведь в семнадцать лет так хочется поболтать с кем-нибудь на родном языке! Вики в совершенстве знала немецкий, но все равно была огорчена.

Финансовые неурядицы тоже портили настроение всей семье. С самого начала Гогенцоллерны вели себя так, словно облагодетельствовали бесприданницу и ничем больше ей не обязаны. По традиции прусские принцессы получали от своих мужей так называемый «утренний дар» – компенсацию за неудобства первой брачной ночи. «Утренний дар» являл собой солидную сумму, которую молодая жена могла тратить «на булавки». Но, к досаде Виктории, прусский король решил: Вики обойдется без «утреннего дара». Пруссия не оставит принцессу без куска хлеба, но все ее прихоти пусть оплачивают англичане.

Те приняли вызов. На кону был престиж нации, и правительство не могло допустить, чтобы в глазах Европы дочь королевы показалась нищенкой. В пику Пруссии парламент проявил несвойственную ему щедрость и выделил Вики 40 тысяч фунтов на приданое, вдобавок к 8 тысячам ежегодного пособия. Но осадок все равно остался. «Я возмущена поведением прусского двора и правительства и вовсе не рада, что моя дочь поедет в Берлин, в этот вражеский вертеп»[161], – кипела от ярости королева.

* * *

Свадьбу Вики назначили на 25 января 1858 года. На требования Гогенцоллернов провести венчание в Пруссии королева ответила решительным отказом. Ее дочь должна венчаться в Лондоне, в церкви Сент-Джеймс.

В Букингемском дворце разместили гостей, представителей семнадцати немецких династий, а на бал, которым завершалась неделя предсвадебных торжеств, собралась тысяча человек. На столах были разложены подарки от родственников. Родители одарили Вики гарнитурами из бриллиантов, сапфиров, изумрудов и рубинов. От дяди Леопольда ей достались брюссельские кружева, относительно скромный подарок на фоне щедрот Вильгельма и Августы. Пустив англичанам пыль в глаза, свекор преподнес Вики ожерелье из крупных жемчужин, каждая из которых была размером с лесной орех. От себя Вики подарила жениху изумрудное кольцо – точную копию того, что Виктория надела Альберту на мизинец после свадьбы.

Накануне венчания Виктория волновалась едва ли не больше самой невесты. Ее не могло не тревожить, что Вики вступает в брак в столь нежном возрасте и, при всей своей эрудиции, смутно представляет, откуда берутся дети. Если она унаследовала материнскую плодовитость, ее ждет череда нескончаемых родов. А худшей доли Виктория не могла вообразить.

«Я знаю, что такова воля Божья и что все мы, несчастные женщины, должны проходить через эти испытания – и ни один мужчина, ни один отец не поймет, что мы чувствуем, – делилась она с Вики и добавляла: – Папа этого точно никогда не понимал! Точно так же, как он не понимает мои пылкие чувства!»[162]

Королева опасалась, что у нее начнется истерика прямо в церкви. Годы спустя она выразила в письме к дочери свои тогдашние чувства: «Самой мучительной на свете была для меня мысль о том, что придется отдать свою дочь, которую так долго берегли и охраняли, чужому человеку, чтобы он делал с ней все, что захочет. Я всегда думала, что ни одна девушка не пойдет к алтарю, если будет знать, что ее ожидает в будущем. СТРАШНО ПОДУМАТЬ о ловушке, в которую ее завлекают»[163]. Дочь казалась ей «агнцем, которого ведут на заклание».

О состоянии королевы свидетельствует свадебная фотография. Вики, одетая в белое муаровое платье, сфотографировалась с родителями. Альберт выглядит серьезным и усталым – из-за предсвадебных хлопот он валился с ног, – а лицо Виктории смазано. Она так дрожала, что не смогла спокойно устоять перед фотографом.