Королева Виктория

1 апреля 1887 года она вместе с Беатрисой и ее супругом Генрихом Баттенбергским села на корабль, взявший курс на Шербур. Перед отъездом она согласовала все детали предстоящего юбилея: указала, какие воинские подразделения будут воздавать ей почести, распределила места в каретах и даже оговорила формат официальных фотографий.

В Каннах ее ждал Аффи. Будучи назначенным главнокомандующим Средиземноморским флотом, он жил теперь на Мальте. Он прибыл на своем адмиральском корабле, который стоял на рейде в бухте. Джорджи, сын Берти, служил под его началом и сопровождал его в этой поездке. Оба они стояли на перроне у ландо королевы, которое пожарные не без труда смогли втащить на территорию вокзала, чтобы ее величеству не пришлось делать ни одного лишнего шага.

Канны еще не оправились окончательно после недавнего землетрясения. Хотя жертв в результате его не было, но произведенные разрушения отпугивали туристов. Визит Виктории вновь привлек их на Лазурный Берег. Огромная толпа восторженными криками встречала ее кортеж, проследовавший по улице Антиб и бульвару Каннэ до виллы «Эдельвейс», принадлежавшей Августу Сейвилу, дипломату и брату английского посла в Риме. Мария, жена Аффи, тоже приехала с Мальты, чтобы повидаться с родственниками.

Вилла «Эдельвейс» находилась по соседству с виллой «Невада», где три года назад умер Лео. Отдохнув один день, королева, несмотря на дождь, посетила в воскресенье службу в церкви Святого Георгия. В память о Лео там был установлен его портрет.

В понедельник небо прояснилось, и Виктория отправилась на прогулку по окрестным холмам, покрытым розами и мимозой в цвету. Во вторник вечером мать с дочерью отбыли в Экс-ле-Бэн, оставив Генриха Баттенбергского, большого любителя парусного спорта, в компании Аффи.

Беатриса принимала лечение одна, без королевы. Со времени смерти Брауна та с трудом ходила, но по-прежнему не выносила теплые ванны. Она посетила термальные источники лишь в последний день перед отъездом. А так предпочитала кататься по окрестностям в своем миланском ландо. Кучер в коротких штанах и шелковых чулках украсил хвосты двух своих лошадей маленькими английскими флажками. Виктория была на седьмом небе от счастья.

В какой-то из дней она увидела на берегу озера до ужаса тощего ослика, которого вел за собой какой-то крестьянин. Животное проводило проезжавшую мимо него королеву таким тоскливым взглядом, что сердце ее дрогнуло. Ослика звали Жако. Она спросила его хозяина, не согласится ли тот продать ей животное. Он утвердительно кивнул головой в ответ. Его ослик стоил 100 франков. Королева дала ему 200. На тучных пастбищах Виндзора Жако вновь обретет радость жизни и до самой смерти Виктории будет удостоен чести тянуть за собой королевскую коляску как в Англии, так и за ее пределами. Он стал талисманом двора и почти его членом, поэтому его брали с собой во все поездки.

22 апреля в восемь часов утра вилла «Моггэ» была разбужена серенадой, которую исполнял оркестр Тринадцатого полка альпийских егерей в честь дня рождения Беатрисы, праздновавшегося с недельной задержкой. Букеты цветов поступали в течение всего дня, некоторые были присланы из Ниццы.

На следующий день состоялась экскурсия в картезианский монастырь, расположенный в горах на высоте двух тысяч метров над уровнем моря. Ни один протестант не бывал там до них. Равно как и ни одна женщина, кроме императрицы Евгении, которая и посоветовала своей приятельнице Виктории посетить его.

Королеве представили двадцатитрехлетнего монаха-англичанина. «Он был очень красив и уверял меня, что ему очень счастливо живется в этом монастыре, где он находится уже пять лет», — рассказывала она в письме к Вики. Тишина, безмятежное спокойствие монахов, прохлада их келий и внушающая уважение строгость картезианского монастыря произвели на Викторию неизгладимое впечатление. Она даже почти забыла там о своей антипатии к католикам, которую она переняла у Альберта. Ничто не тронуло ее так, как комплимент кюре из Экс-ле-Бэна: «Вы, Ваше Величество, королева строгих моральных правил». Она даже решила приобрести имение где-нибудь в этой округе.

А юбилей между тем приближался. 28 апреля она села в свой поезд, держа в руках огромную охапку цветов: «Покой и свежий воздух оказали на меня самое благотворное влияние». Она была готова к длинной череде торжественных церемоний и празднеств.

4 мая Виктория приняла делегатов конференции по проблемам колоний. Из бесед с ними она узнала, что число ее подданных азиатского происхождения с девяноста шести миллионов выросло до двухсот пятидесяти четырех, а число англичан, проживающих в колониях, — с двух до девяти миллионов. Что в Канаде десятки городов, озер и мостов носят ее имя: «Ничто не могло заставить меня испытать большую гордость и большее счастье, нежели сведения о том, что лояльность моих подданных, проживающих на отдаленных территориях, выросла пропорционально их успехам и процветанию». Все британцы мечтали сколотить себе состояние в каком-нибудь уголке империи.