Королева воинов

— Когда она выслушала мои слова, я хотел дать ей денег, но она улыбнулась мне очень скромно и поблагодарила меня за то, что я хотя бы выслушал ее. Она хотела уйти и отказывалась от помощи, и мне пришлось настоять, чтобы она взяла кошелек с золотыми монетами. Я должен был это сделать, чтобы она непременно смогла вернуться к достойной жизни.

Сенека положил на плечо императору руку и прошептал:

— Боги видят наши поступки и сокровенные мысли. Мы можем наряжаться пред глазами смертных, но боги видят нас обнаженными и знают настоящий язык наших тел. И я уверен, что сам Юпитер гордился тобой сегодня.

Нерон пожелал своему наставнику спокойной ночи и покинул его комнаты. Он шел по лабиринту дворцовых коридоров уверенно, потому что был приемным сыном Клавдия и его наследником, и ему были известны тайные переходы и пути напрямик. Но лучше всего знал он дорогу в покои своей матери.

Подумав о ней, Нерон вздрогнул. Они с Агриппиной более не были близки, как когда-то. Часто ее поступки вызывали его ярость, и иногда ему приходилось признаться себе, что в душе он ее ненавидит. И она теперь тоже его ненавидела и даже проговорилась однажды, будто испытывает к нему все большее презрение и сделала большую ошибку, отстранив от трона родного сына Клавдия, — Британика. А тот очень быстро повзрослел и теперь мог, вне всяких сомнений, с ее помощью тоже претендовать на престол. Но Агриппина с Британиком очень сильно его недооценили. Они дорого заплатят за это.

И сейчас у Нерона было кое-что, что он должен был сказать своей матери. И он был императором, поэтому неважно, чего это ей будет стоить.

Он дошел до ее покоев в западной части дворца. Окнами они выходили на то место, где Нерон намеревался построить величайшее здание в мире, вечный памятник своему правлению — великолепный амфитеатр с тысячами колонн, где можно будет устраивать великие представления. Он уже все спланировал в уме и уже назвал это чудо своим именем, хотя постепенно вынужден был согласиться с архитектором, что настоящее имя дарителя будет храниться в секрете и будет известно лишь им одним. Здание он назовет «Колизей», и когда он торжественно откроет его, то восхитит мир этим удивительным именем. А еще он думал о гигантском дворце, украшенном золотом, — совсем не таком, как дворец Клавдия. Если бы только смог он снести эти грязные домишки между холмами Палатин и Эсквилин! Но это все были планы, которые могли подождать еще несколько лет. Сейчас ему нужно будет кое-что сказать матери.

Двери в комнаты Агриппины были закрыты, но по праву императора он вошел без стука. Слуги и служанки матери сидели в прихожей, пили и ели. Едва он вошел, все сразу встали, рабы пали ниц, а слуги низко склонились.

— Где мать императора? — спросил он.

Главная служанка, не поднимая головы, сказала:

— Госпожа Агриппина рано отправилась в постель, цезарь, она пожаловалась на усталость ума и тела…

Нерон прошел и распахнул дверь в спальню матери. Чуть постояв на пороге, он вошел в комнату и закрыл дверь. В полумраке он различил на кровати ее силуэт. Весь его гнев испарился, словно вода в жаркий летний день. Глядя на очертания под легким покрывалом ее стройной фигуры, он улыбнулся. Они столько пережили вместе: ссылку, возвращение, ее брак с Клавдием… Несмотря на все отвращение к старому императору, она мастерски заставила его сделать своим наследником Нерона даже при наличии родного сына Британика. Если бы только теперь она не пыталась влиять на него и стать могущественной, как сам император! Если бы она удовлетворилась ролью самой могущественной женщины в империи, не стремясь стать могущественнее мужчины! Все это очень раздражало Нерона.

Но сейчас она дышала столь тихо, выглядела столь молодой и невинной… Он подошел поближе и слегка кашлянул. Агриппина шевельнулась и открыла глаза:

— Нерон?

Присмотревшись, она увидела, что в комнату действительно вошел ее сын. Он почти не разговаривал с ней уже два месяца, а если что-то говорил, то в спешке и холодно-любезно. А теперь он пришел к ней как в старые времена.

— Нерон? Что ты хочешь? — спросила она.

Нерон направлялся к ней, чтобы заставить ее покинуть Рим — за все заговоры с Британиком, но внезапно, как ребенок, захотел ее одобрения.

— Ты можешь гордиться мною сегодня, мама, — сказал он неожиданно высоким голосом, который появлялся всегда, когда он разговаривал с ней. — Я гулял по городу с друзьями и нашел девушку, которую избил и выгнал хозяин. Я помог ей и дал денег, и потому боги улыбнулись мне. Это был хороший поступок, правда, мама?

Агриппина приподнялась на локте:

— О, мой дорогой мальчик, это был хороший, добрый поступок. Такие поступки делал твой дядя Калигула до того, как боги лишили его разума. Да, Нерон, это был прекрасный и благородный поступок, и я очень тобой горжусь.

— Знаешь, мама, я не взял взамен ничего, хотя уверен, что она с радостью согласилась бы на все… Кажется, стоики не должны так поступать, но… мне сегодня нужна награда, мама. Моя плоть жаждет награды.