Королева войны

— Ну так послушай внимательно: для тебя уже все кончено. Ты получаешь кучу золота, но ничего не делаешь. Я не верю ни единому твоему слову. Да, сведения могут быть верны. Но все остальное, все эти рассказы о том, что невозможно хоть что-либо узнать… — Она покрутила пальцами перед лицом и дунула, словно посылая в воздух комок перьев. — Всем твоим хлопотам пришел конец. Завтра я уезжаю. И прежде чем уеду, лично перережу тебе горло. Есть вторая возможность — послезавтра тебя разорвут лошадьми. Но есть и третья: я останусь тут еще на какое-то время, а когда буду уезжать, ты отправишься со мной, переодетый погонщиком мулов. Ибо на то, что наденешь мундир гвардейца, можешь не рассчитывать.

Ее собеседник был бледен словно труп.

— Ваше… ваше благородие…

— Объясняю. Горло я тебе перережу без каких-либо условий. Лошадьми тебя разорвут, если поймают после покушения на Эзену. Ты уедешь со мной, если не дашь себя поймать. Вот и все.

Дартанец готов был лишиться чувств; эта жуткая женщина явно не шутила. Тяжело дыша от ужаса, он бессмысленно таращил глаза.

— Ваше благородие… Ты не имеешь права отдавать мне подобный приказ!

Она достала из сумки и бросила ему свиток пергамента.

— Имею право, поскольку я вовсе не какая-нибудь шпионка трибунала. Я — особый посланник верховного судьи в Сенелетте, с полномочиями наместника. Ты разговариваешь с тайной наместницей верховного судьи трибунала в Сей Айе. Пока я здесь, я могу сделать что угодно. Достаточно мне объявить, кто я, и я смогу осудить и приговорить саму княгиню, если она даст мне для этого хоть какой-то повод. — Она не стала говорить, что Эзена в ответ на подобное лишь рассмеялась бы и пинками прогнала бы ее из Сей Айе, вместе с клином гвардейцев.

Дартанец дрожащими руками развернул письмо и прочитал. Печатей было целых три.

— Ее императорское высочество… — выдавил он.

— Ее императорское высочество просит лишь оказать мне любезность, для тебя важнее другие две печати. Не бойся, это только назначение, из него ничего не следует, кроме моих полномочий, — безжалостно добивала она его.

— Ваше благородие… но ты требуешь невозможного! Ваше благородие… пойми меня, очень тебя прошу… Умоляю, ваше благородие! У меня нет доступа к княгине, каким образом я мог бы…

— Это меня не волнует. У тебя времени до завтра. Найди кого-нибудь или сделай это сам.

— Нет! — истерически крикнул хозяин. — Убей меня, госпожа, хорошо! Что только хочешь! Можешь убить!

Агатра почувствовала, что ее охватывает дикая ярость. Княгиня-невольница вытерла о нее носки своих золотых туфелек… Теперь еще этот… грязный шпион, ничего не стоящий, говорил «нет»! Ей хотелось вытащить меч, но она лишь поднялась, заскрежетав зубами, схватила со стола перчатку и ударила дурня по голове, потом еще раз.

— Нет? — прошептала она, — А я тебе говорю, что да! — рявкнула она так, что затряслись стены дома. — Сделаешь, что я сказала, или…

Она замолчала и быстро оглянулась через плечо, ибо на мгновение у нее замерло сердце. Она готова была поклясться, что в углу комнаты кто-то стоит. Но нет. За окном сгущались сумерки, и в комнате стало темно… все из-за этого. Она была один на один с трясущимся доносчиком.

Агатра поняла, что ее подвели нервы. Окинув взглядом комнату, она подошла к окну и выглянула наружу, на случай, если кого-то привлекли доносящиеся из дома крики. Потом вернулась к несчастному.

— Сделаешь, что я сказала, — повторила она. — Эзена должна завтра умереть. Отдай мне это. — Она вырвала из ослабевшей руки пергамент. — Сумку я оставлю на столе, в ней достаточно золота, чтобы ты смог оплатить целый десяток смертников, готовых даже силой ворваться во дворец. Там почти нет солдат, двое стоят на часах у входа, дворцовая гвардия в разных местах подпирает стены. Разукрашенные вояки с алебардами. Казармы пристроены к северному крылу, оттуда никто не успеет прибежать.

— Силой… Во дворец? — простонал несчастный дартанец. — Тут нет людей, готовых на… на такое! Ни за какое золото! Это не город в Дартане или Армекте, ваше бла… ваше высокоблагородие! Где я возьму наемных убийц? Да еще таких, из которых, может быть, у одного будет шанс уйти живым, да и то ненадолго? Смертников — ты верно сказала! Или сумасшедших!

— Меня это никак не волнует. Тогда придумай что-нибудь другое. Я оставлю здесь кое-кого, кто будет следить, чтобы ты не сбежал. Сделаешь свое дело — может быть, останешься жив. Не сделаешь — прирежу как собаку. У тебя времени — до завтра, до вечера. Помни.

Спрятав пергамент за пазуху, она забрала перчатки и пошла к выходу. Дверь с тремя колотушками захлопнулась за ее спиной — глухо, словно крышка гроба.

18