Королева воскресла!

— Ладно, — он вздохнул, — переживем и это. Скажи спасибо, что у меня в кармане завалялась пара дорлинов.

Мы зашли в гостиницу. Хозяйка предложила нам такие разносолы, что заныло в желудке.

— Нам что-нибудь попроще, — сказал ей Лесли, ничуть не смущаясь, — у нас мало денег.

— Тебя, красавчик, я могу обслужить и бесплатно, — заявила она.

Я по привычке чуть не свернула ей шею за такие слова, но вовремя сдержалась. И это было очень трудно.

— Идет, — кивнул ей Лесли, — тащи всё, что есть.

Она ушла очень довольная, качая пышными бедрами.

— Ты же говорил, деньги остались, — сказала я, скрипя зубами.

— Они нам и завтра пригодятся.

— Просто она тебе понравилась.

— А тебе — нет?

— Почему? — я пожала плечом, — очень славная девушка…

Я поняла, что это только начало. Меня будут бить по одной щеке, а я буду подставлять другую. Меня будут мучить, а я буду их жалеть, а если не хватит сил, вспомню Сциллу и Кристин. Так мне и надо!

После ужина я осталась в комнате одна. Такое уже было. Только там была не хозяйка, а хозяйская дочка. А я, глупая, всю ночь ревела от обиды и от зависти. Лучше об этом не вспоминать и не думать. Это не про меня, это про Жанет.

Лесли вернулся почему-то очень скоро, я даже лечь не успела, только сняла сапоги и платок и расчесала свои седые волосы.

— Уже? — спросила я отворачиваясь.

Он моей иронии не заметил.

— Жано, у нее ребенок болен. Может, посмотришь?

От такого неожиданного поворота я даже растерялась.

— Конечно…

Ее звали Анита. Она внимательно и тревожно следила, как я оглаживаю горячечное тельце ее трехлетнего сына. Я замкнулась на этом мальчике, всё остальное просто перестало существовать, только он и его недуг. Скоро ему стало лучше.

— Ничего страшного, — сказала я, оборачиваясь к матери и тихо ликуя от своей маленькой победы, — сильная простуда. Такая обманчивая в апреле погода…

Анита смотрела на меня с благодарной преданностью, мне стало даже неловко, потому что я ничего такого великого не сделала. Он бы и сам поправился.

— Спасибо вам!

— Не за что.

— Хотите, я вам вина принесу?

— Лучше молока.

Пока она ходила в погреб, я еще раз потрогала ребенку голову. Он уже не бредил, он спал. Я молча сидела над ним и вдруг поняла, что улыбаюсь. Впервые за тысячу лет!

Анита не спускала с меня глаз, пока я не выпила всю кружку.

— А ты, оказывается, совсем не старая, — сказала она удивленно.

— А ты приняла меня за старуху? — усмехнулась я.

— Вижу, что ошиблась. Не разглядела. А ты красивая, как подружка сатаны…

— Не волнуйся, — сказала я великодушно, — я тебе не соперница.

— Да мне-то что? — она пожала плечами, — у меня их вон сколько, от тоски не умрешь…

— А у меня — ни одного, — вздохнула я.

***********************************************************

************************

Когда я вернулась, Лесли уже спал. Я не стала его будить и тихо легла рядом. Ночью пошел дождь, такой сильный и надрывный, что мне казалось, он выбьет стекла.

— Потоп, — проговорил Лесли, и я поняла, что он вовсе не спит, — завтра утонем в грязи по уши.

— Это к теплу, — сказала я примирительно, — скоро месяц май, черемуха, тюльпаны… знаешь, у меня в замке весной было целое море тюльпанов.

— Чего у тебя там только не было, — усмехнулся он.

— Да, — согласилась я, — а теперь это всё как сон. Я даже лица своих братьев не могу вспомнить. И себя не могу вспомнить, как будто это и не я была. Всё забыла. И правда, как старуха!

— Это тебе только кажется. Не думай об этом.

Дождь всё поливал.

— Лесли, — сказала я, стараясь разглядеть в темноте его лицо, — я уже забыла, что такое поцелуй…

Он помолчал, потом осторожно прикоснулся к моей щеке.

— Ты хочешь от меня слишком много, Юлиана.

Я даже не удивилась его ответу, меня удивила только бесконечная усталость, с которой он это произнес.

— Неужели это так много? — сказала я, чувствуя всё нарастающую, такую привычную обиду, отвернулась и уткнулась лицом в подушку.

Никогда мне видно не избавиться от этой девочки Жанет!

— Ну вот! — Лесли взял в ладонь мое острое, худое как у ребенка плечо, мне показалось, что я вся утонула в этой ладони, — моя королева, кажется, рассердилась?

— Не бойся, я теперь ни на кого не злюсь. Мне нельзя.

Потом он говорил. Как всегда говорил беспощадную правду. А я слушала.

— Ты же сама знаешь, кто я. Бедный птицелов, которому случайно в руки попалась Жар-птица. У меня нет замка, у меня нет титула, нет армии, нет денег. У меня ничего нет. Я могу только выкручиваться и размахивать кулаками. Я даже читать не умею… А ты — королева, и любишь ты короля, и только какая-то нелепость мешает вам соединиться… Разве не так? Здесь всё его: и эта страна, и этот народ, и этот городишко, и даже женщина, с которой я лежу в одной постели… Но если ты хочешь, чтобы я ради тебя забыл об этом до самого утра, что ж, я переступлю и через это.

И казалось, он снова был прав и всё предельно точно объяснил, но у меня всё сжалось внутри от щемящего протеста. Я порывисто повернулась к нему.