Королева Жанна. Книги 4-5

— Эльвира… нет, нет… не отнимай рук… Не покидай меня… Я его хочу, за него не укоряй меня… прости меня… Скажи, ну скажи, прощаешь?

— Да, Жанна, да… ну, будет, будет… Люби его, я же… Ну, голубушка, верь мне…

— Он приедет… можно?

— Да, Жанета, милая, родная, да, да…

Душевная связь была восстановлена. Это далось обеим с большим трудом. Жанна все-таки спала с герцогом Лива еще раз, последний. Наутро, во время королевского выхода, она при всех заявила македонскому Ахиллесу:

— Месье, мы несказанно благодарны вам за вашу доблестнейшую службу. Немедля отправляйтесь в Толет и ждите там моей награды. Вы получите ее из моих рук. Я вечно буду помнить вашу услугу, месье.

Каноник ди Аттан отлично владел собой — недаром же в Коллегии Мури он обучал других именно этому искусству.

— Мир вам, отец мой. Вас никто не видел?

— Никто, если не считать моего провожатого.

Каноник ди Аттан осенил себя крестом.

— Слава Богу. Это мой человек: он глухонемой и понимает одного меня… А вы как поняли его?

— Признаюсь, я не подумал, что он глухонемой Он подал мне монету, а когда я указал ему на церковную кружку, он весьма искусно сделал пальцами мурьянский знак, и я, не задавая вопросов, последовал за ним.

— Я позвал вас вот зачем. Как вам известно, две недели назад Иоанна ди Марена арестовала епископа Дилионского. Вчера вечером я получил достоверное подтверждение ее намерения арестовать и его преосвященство…

Басилар Симт также превосходно владел собой:

— Это значит только то, что наша версия правильна. На это не решался даже узурпатор Карл…

— Вы говорите, как прирожденный квалификатор, отец… Однако положение таково, что арест угрожает и мне.

— Вы допускаете…

— Я допускаю все, отец мой. Но вам арест не угрожает. Никто не видел, как вы ходили ко мне, вы были связаны только со мной, а за себя я вполне могу поручиться. Поэтому нам надо кое-что сделать, чтобы ваше имя было совершенно чисто. Все листы, что вы здесь писали, вы возьмете с собой и будете хранить у себя… кроме одного листа… списка лиц, сопричастных преступлениям Иоанны ди Марена… вот он. Сейчас я перепишу его своей рукой, а это мы уничтожим…

Каноник ди Аттан проглядел список дважды и поднял глаза на Басилара Симта.

— Отец, он не полон. Как вы могли забыть герцога Марвы?

— Я подумал…

— Я знаю, что вы подумали, отец. Именно поэтому его место третье, сразу после девиц Иоанны ди Марена… И преступления куда как ясные: первый советчик и пособник Иоанны ди Марена, вероятно, скрытый католик, жизнь ведет свинскую и эпикурейскую… все это правда, не так ли?

— Да, отец, все это правда.

— Вот и утверждайте правду… Помимо этого, не возбраняется и то, что мирская логика называет клеветой… нас не должны смущать эти мелочи, ибо для Бога все пути святы…

Читая эту маленькую лекцию, каноник ди Аттан переписывал список. Басилар Симт бесстрастно слушал его.

— Мы ни в коем случае не должны допустить ареста кардинала… — сказал он как бы про себя.

— Будьте спокойны, мы его не допустим, — отозвался каноник ди Аттан, не отрываясь от работы. — Вот в этих бумагах вы найдете копии писем Симона Флариуса примасам Фригии и Македонии. Он и сам дрожит, как лист иудина древа, и делает то, что ему велят, с великой неохотой… Что же говорить о других — они душой с нами, но боятся это обнаружить. Поэтому их машина работает крайне медленно, подчиняясь нажиму властей земных… сочиняют обвинительный акт… прощения им за это, разумеется, не будет… но, вот я и кончил. Суньте это в камин. Арест кардинала Мури — неслыханная вещь, и они еще не скоро решатся… пока дело дойдет до выдачи ордера — а его должна подписать она сама… до этого времени фигуры переместятся, и будет объявлен шах королеве…

— Могу я попросить пояснения?

— Да, отец мой. Но прежде снимите сутану, все листы мы спрячем под ней. Ведь вы вошли ко мне с пустыми руками… Вы носите пояс? Отлично… по пять-шесть листов в трубочку и сюда… и сюда… За спину я сам сделаю, вам не достать…

Каноник ди Аттан ловко рассовывал бумаги за поясом Басилара Симта, который стоял перед ним в грубой, почти власяной, рубахе без ворота, таких же грубых штанах и в сандалиях на босу ногу. Сейчас он походил больше на поденщика, чем на служителя церкви.

— Готово, — сказал каноник ди Аттан. — Наденьте сутану. Сядьте. Встаньте. Пройдитесь… Мне ничего не заметно, а ведь я знаю, в чем дело… так что же заметит тот, кто не знает?.. Однако присядьте, отец мой, и выслушайте меня. Итак, в Дилионском сражении очень кстати погиб князь Мазовецкий, один из лучших юношей Польши. Это прекрасный козырь в наши руки. Мы и без того зажгли бы огонек в Польше, но теперь это облегчит нам дело. И армия Викремасинга будет привлечена этим огоньком… Не скрою от вас, мы сотрудничаем с нашими братьями во Господе из ордена Иисуса…

— Пред адским ликом атеизма… — подал реплику Симт.