Королевская канарейка (СИ)

Нет, конечно. Откуда бы? Разве нужно богине говорить, что в её культе жрица присутствует? Совершенно лишнее) Но, кажется, от меня более ничего не требуется, кроме сияния, и это мою безынициативную душонку радует.

На выходе из дворца на нас надели венки — сложные, сплетённые из разных цветов, и поднесли чашу, из которой мы по очереди отпили. В чаше вода, не сидр. Огорчительно. Мне б, наверное, не помешало тяпнуть. Но боже, с каким тихим и бесконечно счастливым сиянием принц встречает все эти манипуляции!

В затухающем свете заката радостная, светлая процессия углубилась в лес, и тропа эта была повеселее той, по которой шли к месту казни, даже когда солнце совсем село и светить начали факелы. Куда делось большинство женщин, я поняла, когда мы вышли на прогалину, в конце которой стоял приземистый, вросший в землю от древности, оплетённый растениями храм. Видимо, мой. К нему шла дорожка, по краям которой были разожжены костры, и пламя по бокам стояло гудящей стеной.

До начала пламени вдоль дорожки стояли эльфийки. К нам протягивали руки:

— Богиня, пошли мне ребёнка…

— Блодьювидд, благослови меня, пошли мне дитя!

— Будь милостива, прекраснейшая!

Эти потерянные взгляды, эти лица, полные отчаянной надежды! Трясущиеся руки, тянущиеся ко мне, полные слёз глаза обычно таких холодных красавиц — я без слов поняла, что нужно делать, и прикасалась в ответ, обещая, обещая, обещая…

Увидела Мортфлейс, сначала не узнав её в светлом платье, а не в одежде лучницы, и спросила, улыбаясь:

— Кого ты хочешь: девочку, мальчика?

— Я буду счастлива, кого бы милость богини ни послала мне, — тихо ответила та.

Взяла обе её руки в свои:

— У тебя будут близнецы, — она только всхлипнула в ответ.

Я понимала, что тут надо врать, не стесняясь, и врала, как цыган не соврёт, продавая лошадь. Не моя божественность, так эффект плацебо сработает — видно, что верят крепко. А про себя цинично думала, что, надеюсь, они понимают, что, кроме как получить благословение богини, надо ещё и с мужчиной переспать. Хотя, сколько я знаю обычаи Бельтайна, именно этим они сейчас и займутся. И насчёт своего времяпровождения в храме тоже не сомневалась, радуясь тому, что никто туда за нами идти не порывается. Впрочем, если четыреста лет назад родилось поколение, а богиня тогда, на минуточку, так и осталась девственной (кстати, что с ней тогда делали? Поцеловали у костра и всё?), то сейчас ситуация иная. Ой, чувствую, в ближайшее время с плодородием в Эрин Ласгалене всё будет прекрасно до невозможности.

Пока я всё это думала, с нас снимали и бросали в огонь венки, осыпали зерном и лепестками и со слезами радости провожали к дорожке между огнями.

Храм внутри был освещён только луной сквозь отверстия в потолке, и оказался тесным — несколько ступеней наверх, старых, стёртых от времени, и наверху… алтарь? Мне, честно говоря, это больше всего надгробие напомнило. Тоже древнее, замшелое такое. Потрогала тихонечко: вроде ничего, мох мягкий и никакие кусачие жуки из него не побежали.

Леголас, подойдя, замер и стоял, ожидая чего-то. Взглянула с недоумением, и тут же догадалась:

— Надо ушко погладить, да? — и протянула руку.

Какое шелковистое, и как его затрясло от прикосновения! Схватил за руку, остановив, хотел что-то сказать, но не смог. Помолчал, подбирая слова:

— Блодьювидд, мы должны тут…

— Я понимаю, — и поднесла вторую руку к его уху.

Судорожно вздохнув, перехватил и её:

— Я пытаюсь объяснить, — откуда столько муки в голосе? — Мы в первый раз вместе, а я столько мечтал об этом, так ждал… когда ты гладишь, мне хочется выплеснуться.

О, пояснение прямое и почти грубое, но что ж такого?

— И что? —потянулась к уху губами, и он замер, окаменев, когда поцеловала.

— Мужчина, по обычаю, не может сойти с дистанции раньше, чем доставит радость женщине, и это очень серьёзно. Правда нельзя. А меня от одного твоего запаха трясёт, я как пьяный уже сейчас, что же будет, когда… — помолчал, и, севшим голосом, — пожалуйста, не трогай меня, позволь самому.

Посочувствовала. Хорошо, что у женщин подобных проблем не бывает. Не удержалась и дала ценный совет:

— Якобы в таких случаях помогает думать об отвлечённом… о курсе мордорского рубля к роханской гривне, например.

Засмеялся:

— В Мордоре нет денег… орки друг друга жрут, какие деньги, — и, без перехода, — я жалею, Блодьювидд, что я не смог…

— Ш-ш-ш, тихо. Не надо ничего говорить. Я ни о чём не жалею.

— Не лги, что не жалеешь. Я люблю тебя, я вижу. И сейчас тебе тяжело — вот так, с ходу… — и смущённо умолк.

Я тоже молчала. Облегчить принцу жизнь я попыталась, но что сделаешь, если руками его трогать нельзя, и лапши на уши он себе навешать не дал?

И тут до меня дошло. Уии, меня любит принц эльфов! Не спал, не ел, одни глазищи остались! Против отца пошёл, жизнью рискнул! И сейчас мнётся — шокировать меня боится! Уиии!

Так, ну и мне тоже не с руки его своей развратностью поражать, надо поскромнее себя вести. Отвернулась немного, беззащитно склонив голову, и замерла, прислушиваясь к начинающемуся дождю, шуршащему по крыше, вдыхая ставший мокрым и шелковистым воздух святилища.