Королевская канарейка (СИ)

— Могут. Если хотят. Причём лучше всего действует сидр, а хуже — крепкие напитки. Их организм воспринимает, как яд, и тут же разлагает. Это красное дорвинионское. Очень подходит к погоде. Попробуй. Всё-таки что-то и люди умеют делать хорошо, — голос Трандуила был мягок. Вино как будто сделало его ещё более обволакивающим и низким.

И да, эльфы расисты.

— Блодьювидд, ещё скажи, что они тебе нравятся, люди-то)

Я промолчала. Похоже, меня владыка человеком не очень-то считает. И, скорее всего, если бы считал, то слова со мной не сказал бы.

— Ну почему, может, и сказал бы… У тебя есть дар, которого издавна не хватает дивному народу. У нас рождаются великие воины, шаманы, архитекторы, инженеры, портные, художники, скульпторы, певцы и так далее, и так далее, но почти никогда — сказители. Поэтому вполне допускаю, что тебя могли бы забрать, чтобы писать для нас и о нас. Кстати, сейчас никого нет на должности историографа. У Элронда есть, а у нас нет.

Я с приятностью задумалась о такой чудесной графоманской должности. Да, мне нравится идея.

— Погоди, сейчас не об этой должности речь, — владыка усмехнулся.

— А о какой?

— О, ты правда не понимаешь… я как-то не принял во внимание, что ты мало среди нас живёшь, и не хотел ждать. Мортфлейс говорила с тобой сегодня? Вижу, да. Так вот, любая эльфийка поняла бы, что на самом деле спрашивается у неё, и, давая совет согласиться, она выражает своё согласие. Мортфлейс сказала, что ты весьма хорошо отнеслась к возможности стать, как ты сказала, «королевской канарейкой».

23. Знакомство со змеем и немножко порнографии

Дон Педро:

— Хотите пойти за меня?

Беатриче:

— Нет, ваше высочество, разве только у

меня будет еще муж для будничных

дней. Ваше высочество слишком

драгоценны, чтобы носить вас каждый день.

Подавилась красным дорвинионским. Трясущейся рукой с осторожностью поставила бокал обратно, пока остальное на себя не вылила. Не может же он сейчас слышать всю путаницу, что у меня в голове? Если да, то моё сочувствие. Удовольствие ниже среднего, думаю, смотреть на этот клубок терний) Обижать короля не хочется — даже не потому, что это чревато (а это чревато, не сомневаюсь!), а просто потому, что не хочется. Образом Трандуила я очарована — так, как поэты очаровывались эльфами на протяжении веков. Однако графоманская увлечённость не предполагала… этого. Но нужно ответить, и говорить правду: врать в данном случае смысла никакого. Ещё и взъестся. Не пытаясь заранее сформулировать ответ, открыла рот, надеясь, что он сам скажет что-нибудь умное, и — о, чудо! — рука прижалась к сердцу, голова склонилась, и я повела вполне гладкие речи:

— Ваше величество, моё сердце полно восхищения, но я всего лишь человек. Я не пара эльфийскому королю, и могу только смотреть на вас, как букашка смотрит на звезду — без мысли приблизиться. Это невозможно, великолепная пылающая звезда сожжёт недолговечного мотылька.

Ни слова неправды. Если уж от одного его взгляда коленки подламываются и чувство, как будто воздушная стена ударила, то каково же при более близком контакте! Это не считая… ещё кое-чего.

— Блодьювидд, зачем повторяться, — лица в темноте не вижу, но голос исполнен снисходительной насмешки и укора, — от восхищения ты уже отказала моему сыну. Если правда так уж восхищаешься, напрягись и придумай другую причину)

Э… ну, не то чтобы прям вот отказала…

— Ну да. Кое-что он успел. Целоваться научил, — цедит сквозь зубы.

При упоминании Леголаса почувствовала болезненный укол в сердце. Уж не влюбилась ли всё-таки?

— Не влюбилась.

Мда, владыка хорошо покопался в моей голове. Может, он меня теперь лучше чем я сама понимает. И всё же, и всё же… Творец укоризна человеков. Больно, не хочу больше. И тут до меня начало доходить.

— Государственная тайна. Дела королевского дома. Что было в том письме?

— Приказ немедленно уезжать. Догнать посольство, отправляющееся в Линдон, и представлять там Эрин Ласгален — до той поры, пока не будет заключён союзнический договор. Сколько я знаю Линдон, это дело небыстрое. Лет пять точно протянут, — голос владыки был спокоен и холоден, — да, вы более не увидитесь. И да, ослушаться он не мог. У нас такое не принято.

Понятно. Я смотрю, небесное пламя интересует эльфов не только платонически. А ведь принц совершенно не ждал подлянки. Говорил же, что сам привезёт в пущу, и что отец рад будет. Ну что ж, никто не говорит, что он не рад… Но без принца. Выперли сокола на дальние рубежи, чтобы не отсвечивал. А всё-таки не попрощался и не сказал ничего. Пренебрёг. Стряхнул, как листик, опустившийся на рукав.