Королевская кровь-11. Часть 1 и 2

   - Только вероятность, ношеди-дева,и только если тебе этo важнее всего, – печально сказала Одекра. – Многое бы мы отдали, чтобы знать точное будущее. Но даже богам оно неведомо, только ква́рам-предсказателям, редким, как горный жемчуг. Это и к лучшему, наверное. Знание убивает надежду. Идите, гости. Мы встретим вас здесь, когда вы вернетесь.

   Никто не стал спрашивать: «А если не вернемся?», хотя Трoтт видел, как шевельнулись губы принцессы, как сдержала она себя.

   - Готовы? – спросил он.

   Она отрицательно качнула головой – но тут мимо них пробежал Четери и с хохотом, разбивающим всю торжественность, прямо в одежде сиганул далеко в воду. С рощи сорвалась стая птиц, возмущенно крича, а неши немного ошалело смотрели вслед непочтительному дракону. Там, куда он упал, разлилось серебристое сияние, побежала во все стороны ртутная рябь… а когда брызги улеглись, Чета под водой не было. Но его смех, казалось, все еще летит над священным озером.

   Принцесса шумно выдохнула, всматриваясь в воду и побледнев ещё больше. Но вопреки всему высвободила руку из руки Тротта и шагнула к кромке.

   - Вам нет нужды что-то доказывать, - сказал он ей в спину.

   - Я не вам, - ответила она, не оборачиваясь,и нервно переступила с ноги на ногу. - Я себе. Тем более вам же нравится, как я взрослею, – и oна сделала шаг вперед и ухнула вниз, бесшумно уйдя под воду.

   Макс прямо с места бросился за ней. Вода оглушила его неожиданным холодом, серебряным звоңом, шумом в ушах. Он зашарил в светлой пустоте руками, пытаясь нащупать Алину, и вдруг проснулся в своем доме в Гостловском лесу под знакомое пищание будильника.

   За окном светало. Было жарко и возбуждающе тесно. Привычно вжавшись в него спиной и ягодицами, рядом спала обнаженная женщина, и рука его лежала у нее на животе,и светлые короткие волосы щекотали лицо и грудь, наполняя легкие знакомым запахом. Будильник пищал, а Макс, задыхаясь от желания, которое накрыло его с не меньшей силой, чем много лет назад, когда они поженились, провел губами по плечу супруги, пробежал пальцами по груди. Кровь в висках застучала так громко, что заглушила будильник.

   - Ты хочешь, чтобы я взорвала его снова? - проворчала женщина с нежностью. - Выключи уже, – и она повернулась, потерлась носом о его щеку и шепнула в губы: - Ты все равно не встанешь сейчас, Макс.

   Он поцеловал эти губы, поворачиваясь с ней на спину,и, вздрагивая от нетерпения и остроты чувств, смотрел, как чуть лениво, все еще сонно опускается она сверху, – а дальше все слилось в жаркое движение и торопливую, жадную, но такую правильную любовь.

   Οн видел, как они работают вместе в лаборатории, как сидят в обнимку на лавочке и смотрят на дубы – и тут же, как жарко спорят по рабочим вопросам. Она иногда вспыхивает от злости или раздражения, напоминая, кто ее первопредок, и яростно, огненно ссорится и так же мирится. Его раздражает беспорядок, а ее – педантизм, но это повод для оттачивания иронии, а не уничижения.

   Во время болезни он становится невыносим. Она, болея, становится вялой и капризной. Вот Алина защищает кандидатскую по развитию магов со слабым даром, а он по–прежнему корпит над вытяжками в своем доме.

   Они встречаются с Мартом, Вики, Алексом и его ведьмой,и пусть не сразу, но Алина вливается в эту компанию благодаря острому языку.

   Тротту приходится навещать вместе с ней ее родных (то еще испытание), а ей – терпеть его пропадания в лаборатории, когда он на недели может влипнуть в проект, забывая обо всем. Она носит ему молоко и чай и впадает в ярость, если он испытывает препараты на себе. Он приходит на каждую защиту ее кандидатских и докторских.

   Они по взаимному согласию откладывают появление детей, но вдруг она сообщает, что беременна, - и Макс потом дня три ходит оглушенным и заторможенным, а Март, уже наплодивший с Вики выводок детей, старший из которых учится в папочкиной академии, ржет над ним, как свинья.

   Девочка, рыжая. Крикливая. Такая же любопытная, как мать. В четыре года она, сбежав из кровати во время дневного сна, ухитряется забраться в оранжерею и натворить там таких дел, что после они с Алиной стоят в дверях, глядя на перемазанное землей чудовище, спящее на редчайшей орхидее,и просто молчат, потому что любые слова бесполезны.

   Иногда он уходит в лес, чтoбы побыть одному. Иногда одной нужно побыть ей. Иногда он закрывается в лаборатории и надевает наушники, чтобы не слышать ничего.

   Эти минуты, а то и часы тишины ему очень нужны. Но потом он возвращается - и никогда не согласился бы вновь жить без своих девочек.

   И когда Макс вынырнул и схватился руками за кромку берега, ему пришлось, тяжело, рвано дыша, ещё несколько раз окунаться в воду с головой под внимательными и сочувствующими взглядами неши. Чтобы не завыть и не заорать от тоски.

***

Алиңа очнулась в королевском лазарете под писк приборов. Она села на кровати, пошатнувшись, пытаясь сфокусировать зрение. Около соседней койки суетились врачи и виталисты. На какой-то момент они расступились - там лежал лорд Тротт,и монитор сердечного ритма пронзительно, болезненно пищал на одной ноте.