Королевская кровь

— Смотрите в область солнечного сплетения, и на руки, ступни, голову, через второй интеррационный спектр. На солнечное сплетение, Мартин! Не отлынивай, не экономь силу, иначе не увидишь ничего. А теперь медленно переводите в первый теневой спектр. На границе должны увидеть основные линии ауры, пять линейных потоков от сплетения к конечностям и макушке. Есть? Это клетка ауры.

— Есть, — отозвался Свидерский.

— Есть.

— Есть.

— Да, вижу.

— Теперь расфокусировали зрение. Сейчас появится свечение и уникальный рисунок.

Лица уважаемых магов горели азартом, словно у подростков-школьников перед уроком про пестики и тычинки. А Ангелина спокойно стояла, расправив плечи, будто это изучение было вполне уместно и лучшего времени найти было нельзя.

— У всех Рудлогов рисунок ярко-алый, с вкраплениями белого. Стихийные спирали видите? Посмотрите на Ее Высочество Марину, сравните, характерный рисунок, — все по команде перевели взгляд на хмурую третью принцессу. — Не перепутаете. Ну, хватит, основу поняли, дальше сами.

Маги нехотя поднимали головы, подходили ближе к краю трибуны.

— Господа парламентеры, — произнес Свидерский, — мы свидетельствуем, что перед вами стоит наследница Рудлог, Ее Высочество Ангелина. Соответствующее заявление готовы сделать для телевидения и подписать необходимый документ. Предлагаю не терять времени и перейти к сути. Ваше Высочество?

— Спасибо, Александр, — с некоторым облегчением сказала Ангелина и снова повернулась к Высокому Совету. — Господа, я подготовила список условий, при выполнении которых я соглашусь на коронацию. Господин Тандаджи сейчас озвучит их и раздаст вам письменные экземпляры. Вы можете обсудить их, но на это я даю не более часа. Время я терять не намерена. Затем определитесь с участниками переговоров. Мы будем ждать вас в Оранжевом зале.

Минкен встал, чуть ли не с отеческой гордостью глядя на принцессу. Он мысленно аплодировал ей. Любопытно, что там за условия, но в любом случае, спор предстоит жаркий и по существу. Сердце уже отпустило, и он точно знал, что теперь все будет хорошо.

Марина

Мы сидели за большим овальным столом в зале переговоров, стены которого, видимо, для умиротворения договаривающихся сторон, были выкрашены в нежно-персиковый цвет. А окна, в отличие от зала Высокого Совета, выходили в королевский парк, за которым находился наш дворец. Туда я старалась не смотреть.

Оранжевым его можно было назвать только с большой натяжкой, но, наверное, «оранжевый» для именовавших его звучал солиднее, чем «персиковый». А, может, наша элита считала недостаточно брутальным подписывать важнейшие договоры в зале цвета дамского будуара.

Я машинально отметила, что мозг опять начал думать о всякой ерунде, и что меня снова начало клонить в сон. Видимо, организм решил, что с него хватит, и отпустил в откат после нервозности последних суток.

Буквально через пару минут после нашего с сестрой прихода в зал зашли и господа маги, так удачно (или неудачно, но моя точка зрения была в меньшинстве) появившиеся ранее в Зале Совета. Свидерский, по всей видимости, остался на растерзание парламентариям. Старик Алмаз нас представил, сам сел шушукаться о чем-то с Ангелиной, отведя ее в уголок, на высокие кресла. А его сопровождающие принялись сверлить меня взглядами, то хмуря лоб, то расслабляя веки, и выглядело это как встреча слабовидящих, страдающих нервными тиками.

— Может, мне встать и покрутиться? — спросила я, когда мне это надоело. Ангелина из своего угла бросила на меня укоризненный взгляд. Да, надо бы постараться придерживать свой ехидный язык, раз предстоит снова возвращаться к столь «желанной» роли принцессы крови.

— Простите, Ваше Высочество, — мягко улыбнулась мне единственная женщина, Виктория Рыськова. — Профессиональная привычка, невежливо получилось.

Ее коллеги, черноволосый и рыжий, сидели по обе стороны от нее, как разноцветная стража. Симпатичные такие, на заумных профессоров вообще не похожи. И разные. Тротт — холодный, породистый инляндец, который будто и не слышал моих слов, продолжая свои упражнения и что-то записывая на лежащей тут же писчей бумаге. Второй — барон с труднопроизносимой фамилией — лохматый, широкий, с веселым взглядом, тут же прекратил импровизированный гипноз, извинился, улыбнулся. Я невольно улыбнулась в ответ. Очень обаятельный мужчина. Очень. Ректор, ага. Я бы на месте родителей поостереглась студенток в его заведение отдавать.

«Был уже один обаятельный»

Да, кстати, теперь, после присутствия при зажигательном выступлении Кембритча-старшего, я поняла, в кого сынуля такой мерзавец.

Из Зала Совета, дверь в который находилась напротив входа в Оранжевый зал, поначалу не доносилось ни звука — две двери и коридор надежно изолировали нас от бурных обсуждений внутри, но, видимо, градус дискуссии там неуклонно повышался, потому что периодически я стала слышать возмущенные крики и тревожный гул.

Дверь в наш зал открылась, шум на мгновение стал громче, а в помещение шагнул премьер Минкен. За ним две девушки — официантки вкатили тележку, заставленную едой.