Королевская кровь

— Возможно, — эхом пробормотала я.

За час до пресс-конференции все новостные агентства, телеканалы и радио, в том числе и заграничные, запустили объявления о приближающемся чрезвычайном включении, связанном с безопасностью государства. Люди на площади передавали информацию из уст в уста, и вскорости площадь уже гудела, тревожно-выжидательно, с надеждой вглядываясь в светящиеся в темноте окна Высокого Совета и прислушиваясь к потрескивающим и периодически проверяемым техниками репродукторам. Люди в столице, уставшие от переживаний и слез сегодняшнего дня, разместились перед телевизорами. В больницах раненые, способные ходить, сползались в общие холлы для просмотра обещанных новостей, в палаточных лагерях оставшиеся без крова собирались под громкоговорителями. Страна замерла в ожидании.

Люк успел уже изрядно набраться ко времени начала конференции, и сквозь туман в голове слушал сначала выступление господина Минкена, который объявлял о том, что наследница нашлась. Затем заявление титулованных магов во главе со знакомым ему Алмазом о том, что внешность принцессы изменена в следствии маскировочного заклинания и снимается оно только при наличии определенных условий, которые невозможно воссоздать из-за нехватки времени. Вот принцесса Марина случайно выполнила условия, посмотрите, еще одно доказательство их словам. Они со всей ответственностью подтверждают, что стоящая рядом с ними женщина и есть Ее Высочество принцесса Ангелина-Иоанна, обладающая всей полнотой силы и родовой магией дома Рудлог.

И, наконец, слова самой кронпринцессы Ангелины. О том, как ей жаль, что возвращаться приходится в такой трагический момент. О том, как она глубоко сочувствует родным жертв этой ужасной трагедии. Что, несмотря на ее личную трагедию, произошедшую семь лет назад в ее семье, из-за которой она и живет с чужим лицом, она не могла остаться в стороне. Что она приложит все усилия, чтобы как можно быстрее произвести необходимый для успокоения земли ритуал. Что впереди напряженная работа, и она рада, что члены парламента единогласно поддержали ее предложения, которые позволят государственному аппарату работать слаженней и эффективнее.

Члены парламента стояли рядом, как нахохлившиеся грачи в своих строгих костюмах, и вид у них был кислый. Но они достаточно вдохновенно подтвердили все сказанное принцессой, не примянув, правда, намекнуть, что спасительницу страны нашли в основном их стараниями и чуть-чуть работой спецслужб.

Люк ухмыльнулся, опрокидывая еще стакан коньяка. Значит, это и есть его будущая жена. Жесткая, как сталь, и крепкая, как камень. Несмотря ни на что, приятная внешность, прямая спина, уверенный голос. Даже через экран чувствуется исходящая от нее сила, и окружающие ее люди это ощущают, немного отступают, не будучи в состоянии находиться рядом. Любопытно будет встретиться с ней. Интересно, если она сама откажется от брака с ним, будет ли это считаться закрытием долга перед Его Священством и его господами?

Его взгляд то и дело обращался к Марине, которая, отступив в сторону от остального народа и микрофонов и отвернувшись, о чем-то говорила по телефону. Его телефону.

Какая же она невероятная, ошеломительная красавица, а с ее характером — просто обжигающее пламя. Сгоришь и не заметишь, как потеряешь себя.

По телевизору журналисты начали задавать вопросы, а за окном вдруг — блистать и разрываться разноцветные фейерверки. Народ выдохнул, поверив в свершившееся чудо, и самые нетерпеливые уже вышли праздновать. Гуляния продлятся всю ночь, несмотря на руины домов и неспящих врачей в больницах, а люди на площади, начавшие рыдать и обниматься с первых слов Минкена, транслируемых через громкоговорители, дождутся конца конференции, споют многотысячным хором государственный гимн, а потом начнут потихоньку расходиться с верой в то, что именно они вымолили у небес это чудо.

И, возможно, они будут не так уж неправы.

А Люк, прихватив с собой целую бутылку виски и пару пачек сигарет, побредет в свою спальню, чтобы пройти через волшебную дверь на южные пшеничные луга с далекими, темнеющими синью Милокардерами и садящимся багряным солнцем. Там он будет сидеть до поздней ночи, напиваясь до звона в голове, пока милосердный алкоголь, наконец, не разгонит бессвязные, но от этого не менее пугающие мысли.

Василина и Мариан, уже уложив детей, тоже смотрели новости, и ей было тревожно за сестер, а ему — за нее. Раздался звонок, и горничная сообщила, что звонит госпожа Марина. На экране Марина говорила по телефону, а Василинка слушала ее в трубке, чувствуя сзади крепкое и надежное тело мужа.

— Васюш, — говорила Марина тихо, — не могу долго говорить. Прошу тебя, не говори Ани о том, что я рассказала тебе про отношения с Кембритчем. И никому не говори. Прошу, не нужно. Обещаешь?

— Мариан знает, — сказала Василина, не понимая, чем вызвана просьба сестры.

— Твой муж болтать не будет. А ты? Обещаешь?

— Хорошо, Мариш. Как Ангелина? Как отец, Каролинка?