Королевская кровь. Книга 2

— Угу, — буркнул напряженный Ситников. Спаренный щит стал похож на переливающееся мутноватое толстое стекло, а парни все лили и лили в него силу. Алина сидела тихонько, как мышка и остро переживала и свою несостоятельность, и бессилие. Страха то ли не было, то ли его было так много, что она впала в какую-то бесчувственную прострацию. Только слезы готовы были хлынуть, когда она думала, что же станет с защищающими ее парнями. И что случилось с теми, кто остался в холле.

Она почему-то сразу поняла, кто этот человек. И вспомнила, как так же спокойно вел себя демон, убивший маму.

Мужчина погладил излеченную Наташку по голове, обернулся к застывшим под щитом ребятам, улыбнулся, неуловимо двинул пальцами, и загудела вокруг силовая волна, заворачиваясь водоворотом, сжимая, продавливая, а затем и ломая усиленный парный щит, бросая парней на колени, буквально вдавливая их в землю.

Скучающий в переговорной, очень раздраженный Максимилиан Тротт — только зря потратил репеллент на команду захвата и друзей — недовольно глянул на запястье, пробормотал что-то резкое сквозь зубы.

— Что такое? — поинтересовался Свидерский. Он вышагивал по помещению, «слушал» его, хмурился. Только что отсюда вывели последнего арестованного, и шаги звучали приглушенно — стены и пол были обиты звуконепроницаемым материалом.

— Студенты балуются, — пояснил Тротт сквозь зубы. — Сигналку обучающую не снял.

Снова поморщился, дернул рукой.

— Пойду проверю.

— Надери уши — хоть душу отведешь, — с ухмылкой посоветовал Мартин, качающийся на стуле и наблюдающий, как друг открывает Зеркало.

— Вернусь — тебе надеру, — мрачно пообещал оторванный от лаборатории Тротт, исчезая в Зеркале.

И тут же его оглушил, сбивая дыхание творящийся вокруг свистящий силовой ад, не хватало воздуха, хотелось хватать ртом кислород. Макс мгновенно среагировал, выставляя огромный второй щит и ударяя во все стороны чистой силой. Две стихии, столкнувшись, заревели сильнее, выворачивая остатки деревьев с корнями, изливаясь в небо ослепительно сияющими, сплетенными, грызущими друг друга жгутами.

У его ног пытался подняться накрытый еле держащимся персональным щитом Ситников, прижимающий к себе всхлипывающую Богуславскую, чуть поодаль валялся без сознания Поляна, лицо его было в крови. А неподалеку от щита стояло трое Темных.

И Макс повторно ударил, широкой дугой, чтобы задеть всех, без раздумий, потому что слишком хорошо помнил, что бывает, если колебаться. Девушка отлетела, парень охнул и согнулся, а старший только поморщился, и тут же ответил, так мощно, что щит затрещал, как будто по нему врезали тараном, стал чернеть и осыпаться.

Рядом с Максом появился удивленный Мартин, тут же выставил руки, укрепляя защиту.

— Ни хрена себе тут у вас баловство, — крикнул он, выпуская сразу с десяток Вертушек. — Они полыхали, взрывались на щитах противников, и вокруг творилось настоящее светопреставление. — Как тут, бл*дь, их обратным щитом накрыть?!!! Теоретики сраные!!!

Макс молчал, сосредоточенно пытаясь дотянуться до сознания старшего Темного. Убрать его — с младшими справятся.

«Куда ты полез, мальчик?» — насмешливый шепот в голове.

— Макс! — предостерегающе крикнул Мартин сбоку. Лорд Тротт медленно приближался к краю щита, а навстречу ему шагал Темный со светящимися зеленью глазами.

Краем глаза Макс успел заметить появившегося Свидерского, начавшего сразу же раскручивать Ловушку, Викторию, бросившуюся к лежащему Поляне. Справятся.

Они встретились за защитой Мартина, остановившись только когда приблизились почти вплотную. Щиты обоих искрили, пытаясь продавить друг друга, блокируя любые внешние действия. А эти двое, застыв, просто глядели друг на друга. Глаза в глаза. Серо-голубые против зеленых. И когда-то подобное уже было.

«Ты слаб, малыш.»

Взметнулось вокруг пространство, искривляемое менталом, где-то крикнул Алекс, мимо снова полетели Лезвия, затем огромная Сеть, удушливо жег носоглотку едкий дым, и почему-то очень отчетливо были слышны сдавленные всхлипывания Богуславской.

Макс сжал зубы. Больно.

Голову сдавливало тисками, боль плескалась в глазницах, потекла кровь из носа, из ушей. От незримо бьющихся менталистов вдруг с тонким, невыносимым звоном пошли одна за одной силовые волны, и окружающие снова попадали, зажимая уши руками.

«Сдавайся, и я убью тебя не больно.»

Сзади навзрыд плакала Богуславская.

Соболевский вдруг захрипел, с удивлением глядя в серые, ставшие обжигающе-ледяными глаза противника, как-то дернулся, сжался и начал заваливаться набок. Щит его лопнул, и Тротт, тоже почти теряя сознание, сжал в руке Лезвие, взмахивая рукой и падая рядом сам. Успел увидеть, как тускнеет зеленый свет в глазницах отрубленной головы и отключился.