Королевская кровь. Книга 4

— О, госпожа оценила! — разливался соловьем мужчина. — Тогда оставлю вам это, — он снял кувшин с плеча. — И, если пожелаете, мы можем продать несколько бутылок с собой, — серенит рубанул рукой, словно не в силах справиться с эмоциями. — Будете пить у себя в стране и вспоминать родину Богини и меня, скромного слугу вашего, Ифала! О! Я совсем вас заговорил, друзья! К вину рекомендую козью вырезку и мягкий сыр, а также чудесный печеный картофель. Ну нежнейшее масло, госпожа, а не картофель — такой он сливочный!

Капитан смотрела огромными растерянными глазами. И Стрелковский вдруг ощутил, что тоже испытывает что-то, похожее на изумление и растерянность. Будто она заражала его своими чувствами.

— Несите все, — согласился Игорь, — все попробуем.

— Он такой необычный, — после недолгого молчания сказала Люджина.

— Здесь все необычное, — усмехнулся Стрелковский, — сами увидите.

Мясо подавали прямо на толстеньких чугунных сковородках, шкворчащее, пахнущее так, что голова закружилась. Поставили большое блюдо с зеленью, глубокую глиняную миску с молодым картофелем, сваренным прямо в кожуре и залитым маслом. Снова принесли вина.

— Его едят прямо так, — сказал Игорь Иванович. — Не чистят.

— У нас так же, — весело сообщила Люджина. Глаза ее блестели. Вино явно пришлось северянке по вкусу.

Ужин медленно перетек в вечер серенитских песен. Собравшиеся компании то и дело заводили то длинные и заунывные, то веселые, под которые поющие хлопали себя по коленям. После каждой песни гости дружно кричали «Хойя!» и поднимали бокалы в сторону хозяйки, хлопочущей на кухне. Та с достоинством складывала руки на груди, кивала и улыбалась.

Вокруг так много говорили, так активно жестикулировали, смеялись, что Люджина почти оглохла. И сильно опьянела. Обратно их довезло такси — и она, пошатываясь, сразу пошла на берег и стала раздеваться.

— Не стоит в воду после алкоголя, — крикнул ей Игорь, заносивший в дом купленные бутылки.

— Мне надо освежиться, — крикнула она в ответ. И пошла в воду. Стрелковский выругался, взял огромное полотенце и вышел на берег.

В темноте Дробжек плескалась как большая лошадь — видно ее было смутно, зато слышно хорошо. Она фыркала, вздыхала, выныривала из-под воды с шумными вздохами, снова отфыркивалась. И звучало это очень забавно.

— Спасибо, — пробормотала она, когда вышла и увидела, как начальник протягивает ей полотенце. Быстро вытерла волосы, укуталась в него — и села прямо на песок.

— Дробжек, — сказал Стрелковский терпеливо, — в доме есть прекрасные диваны.

— Не ругайтесь, Игорь Иванович, — пьяно проговорила капитан. — Посидите со мной. Послушайте. Так шумит. Как песня.

Стрелковский покачал головой, но на песок рядом сел. То ли капитан не пила до сих пор, то ли местный воздух не только на него оказывает странное воздействие.

— Вы оставите меня при себе, шеф? — спросила Люджина, чуть повернув голову.

— Если захотите, — ровно ответил Игорь. — Вы же оперативник, боевой маг, капитан. А у меня предстоит работа скучная. Бумаги, отчеты, помощь в обустройстве дел в отделе. Опыта у вас в этом нет. Так что подумайте. Я могу дать вам в напарники опытного оперативника, с которым точно сработаетесь.

— Подумаю, — сказала она. Снова замолчали. Ветерок шуршал по песку, по обнаженным плечам Дробжек, море, казалось, шумело все более гулко и торжественно, хотя волны не менялись — все так же набегали на берег чуть наискосок, оставляя белые хлопья пены.

— Кстати, — вспомнил Игорь, — давно хотел спросить. Вы ведь пишете Тандаджи отчеты о моем психическом здоровье, капитан?

— Пишу, — ответила она, с укоризной глянув на собеседника, портящего такой вечер. — Вам это неприятно?

— Успокойтесь, Дробжек, — сказал Стрелковский, — понятно, что Майло не мог оставить меня без наблюдения. Я бы на его месте человека с моим анамнезом вообще к Управлению не допустил.

— Я не знаю ваш анам-нез, — четко проговорила она, стараясь не запнуться. — Я знаю, что вы один из достойнейших людей во всем мире, полковник.

— Вы глубоко заблуждаетесь, — с горечью произнес Игорь и замолчал, глядя в темное море. — Что бы вы сказали, если б узнали, что я убивал? Без суда и следствия, Дробжек?

— Значит, эти люди это заслужили, — ответила капитан, ни секунды не сомневаясь.

— Странный ответ для представителя закона, — Стрелковский опустился на песок, откинулся на локти.

Она пожала плечами, укуталась в полотенце сильнее. И словно решилась:

— Я тоже убивала без суда, Игорь Иванович. Один из рецедивистов сбежал с поселения. Дошел до ближайшего хутора. Там оставалась хозяйка с ребенком. Ребенок спрятался, а женщина… — Дробжек сглотнула. — Я его расстреляла, шеф. Хоть он сам вышел сдаваться. Посмотрела на это… и не смогла просто вынести, чтобы он жил.

— Вас не отдали под трибунал? — удивился он.

— Ребята никому ничего не сказали, — глухо ответила капитан. — И я не жалею. А вы жалеете?

— Нет, — сказал он после недолгого молчания. — Нет.

— И каков же ваш вердикт, Люджина? — спросил он с насмешкой.