Королевская кровь. Книга 4

Он бормотал что-то, сыпал в огонь травы — и запах пошел сладковатый, вязкий, и Полину вдруг повело, глаза налились тяжестью — а в руках шамана появился широкий барабан и колотушка, и он поставил инструмент меж скрещенных ног и начал бить в него. Гулкий звук учащался, старик что-то пел странным горловым голосом, что-то вскрикивал, а дурман туманил ее разум, и она сама не заметила, как стала раскачиваться вместе с ним, то откидываясь назад, то склоняясь вперед, почти к очагу, чувствуя, как огонь ласково окутывает ее лицо, гладит по шее. Гулкие удары проникали в нее, вибрировали в ней, разносились далеко за пределы яранги, и то ли от трав, то ли от песни этой казалось ей, что нет больше стен, что летит она вместе с заклинаниями над промерзшей тундрой, и видит далеко вокруг — и тяжелое море, скованное на горизонте высокими льдами, и изгибающуюся поверхность Туры, и множество огоньков-поселений, и столицу с лежащим у окна Демьяном, и далекий свет ее сестер. И еще выше поднималась она, и видела уже все столицы, связанные плетениями владык, держащих Туру, и хрустальный холод небосвода чувствовала и дыхание пульсирующих звезд — и чьи-то внимательные взгляды, строго ожидающие от нее чего-то. Сможет ли, постигнет ли?

— …беда, беда… — завывал шаман, и она одновременно и растекалась ветрами над Турой, чувствуя игру гигантских стихийных духов, и четко видела его: старик изменился, словно став выше ростом, и лицо у него было молодое, красивое — только глаза были слепы, и смотрели эти глаза в суть вещей, — …чую беду, рядом смерть, рядом…

Огонь трещал, и в отсветах этих мелькали перед ней смутные картины то ли прошлого, то ли будущего, и маленькие снежные духи, сбежавшиеся в ярангу, сверкающие, как льдистые ежики, кололи ей ноги и руки, вытягивая силу, и плясали огненные бабочки в очаге, и далекое море рокотало, ударяясь о край земли, как огромное живое существо, старое и мудрое…

— …слушай, — выл шаман, и дикий ветер с мерзлого моря шумел в его словах, — смерть не уходит, не взяв то, за чем пришла… слушай, жена мужа своего… — голос его был гортанный, мощный, — боги все видят, все знают… будет у тебя в три дня возможность его спасти, но смотри, не отступись, не дрогни… дрогнешь — умрет. Умрет! — изо рта его пошла пена, он забился в судорогах, крепко сжимая барабан, и Пол вдруг рухнула вниз, в свое тело, протянула руки к старику, через огонь, и пламя игриво куснуло ее, потекло по пальцам, собралось в горсти — и королева умылась этим огнем, чувствуя, как уходит раздвоенность сознания, как возвращаются силы и уверенность, и все сомнения сгорают, осыпаются пеплом.

Шаман со стоном повалился на бок, тяжело дыша, и королева, шатаясь, встала, нашла в углу чашку, ведро с ледяной водой, набрала воды и направилась к старику. Смыла с его лица пену, снова сходила, взяла его голову на колени, попыталась напоить. Он сделал глоток, другой — жалкий, слабый старик — поднял руку и неожиданно нежно коснулся ее лица.

— У меня была невеста, — проскрипел он, с сочувствием глядя на нее — и в уголках его глаз собирались слезы, катились по темным сморщенным щекам, — красивая и сильная, как ты. Но духи позвали меня служить, и я не отказался, женщина-солнце. Хотя мог отречься от долга, рожать с ней детей, воспитывать внуков. Но есть то, что можем сделать только мы, хоть и есть у нас выбор. И у тебя будет. Не ошибись.

— Спасибо тебе за надежду, Тайкахе, — тихо сказала Полина и поцеловала его в лоб. Встала и пошла наружу, не оглядываясь и не спрашивая, что он имел в виду. А за ее спиной, скорчившись на шкурах, плакал от жалости старый шаман, видящий больше, чем мог бы сказать.

После возвращения в замок молодая королева набралась смелости и, несмотря на поздний час, позвонила Луциусу Инландеру. И уверенно попросила его завтра с утра выделить время и посетить Бермонт, чтобы под его присмотром Поля смогла напоить мужа своей кровью. Сказала, что позвонит королю Гюнтеру и сообщит своей семье. И Луциус не отказал. И Гюнтер серьезно ответил, что обязательно прибудет в назначенный час. И ее сестра, Василина, только вздохнула и спросила:

— Почему не моей, Поль?

— Ты сильнее, Васюш, — объяснила Полина, — но шаман сказал, что я могу помочь из-за брачной связи между нами. Думаю, все-таки дело в крови. Я попробую. Не могу больше ждать. Если и это не сработает, буду думать дальше.

— Я приду, — пообещала Василина. — Обязательно приду, Полин. До завтра, сестричка.

— До завтра, — Пол положила трубку и прижала руку к груди — сердце колотилось от страха, и пальцы холодели. Поскорее бы уже утро.

— Поскорее бы, — прошептала она. Надела тонкую красивую сорочку — сколько их было в приданном — и легла рядом с Демьяном, обнимая его крепко, укрывая их обоих одеялом. Будто он просто спит. Будто все у них хорошо.

Глава 21

Бермонт