Королевская кровь. Книга 4

Тогда-то они и поклялись друг другу в вечной дружбе.

— Вместе мы сильнее, — пьяно говорил тогда уже немного отъевшийся Мартин, сидя в таверне и тиская подавальщицу. Его женщины тоже любили. Мрачных и буйных всегда любят.

— Кот правду говорит, — вторил ему Михей, размахивая кружкой с пивом. — Что нам делить? Вместе мы покорим мир. Правда, Малыш?

— У меня запросы скромнее, — ответил Тротт со смешком, — я просто хочу оставить свое имя в истории магнауки.

— Ну а ты, Алекс? — обратился к нему Севастьянов. — Чего хочешь ты?

Свидерский, уже совершенно пьяный, тоже усадил себе на колени веселую официантку и что-то нашептывал ей, поглаживая по бедру.

— Я, — он задумался. Голова кружилась, мысли плясали. — Я, друзья, хочу занять место деда Алмаза. Довольно ему зверствовать. Да здравствует свобода!

— Да здравствует! — проревели они. Кружки с пенным напитком столкнулись, ознаменовывая начало их дружбы.

На девчонок со своего курса особого внимания они не обращали. Зачем, если молодые и горячие парни пользовались стабильным спросом среди старшекурсниц? К тому же девочки были тихими, садились на задние ряды и блистать великолепной четверке особо не мешали. У студенток был свой мирок, наполненный таинственными разговорами, смешками, косметикой и нарядами. Живущие в общежитии однокурсницы со своего этажа не спускались, на старшие курсы смотрели с удивлением — уж очень свободные нравы по сравнению с принятыми в обществе были у девушек, давно обучавшихся в университете.

Ректор МагУниверситета, Алмаз Григорьевич, с десяток лет назад подписал указ, согласно которому в университет официально, наравне со студентами-мужчинами, принимались и девушки. Первое возмущение и насмешки в обществе успели утихнуть, но к женщинам, осмелившимся замахнуться на обучение наравне с мужчинами, все еще относились насмешливо и высокомерно как студенты, так и преподаватели. Много времени прошло, прежде чем лучшей ученицей выпуска стала женщина, одним этим фактом утерев нос всем скептикам. Правда, девушка оперативно вышла замуж и прожила спокойную жизнь, открыв лавку защитных амулетов и магаптеку, чем породила новую волну скепсиса. «Зачем обучать девиц, вкладывать в них силы, позволять, чтобы они занимали места в высших учебных заведениях, если из ста студенток дай боги пять будут и дальше заниматься магией?» — говорили противники указа. Отдельные господа придерживались этого мнения до сих пор, несмотря на то, что девушки если и уступали мужчинам в боевой магии и ментальных способностях, компенсировали это успехами в витализме и прикладных науках.

До указа Алмаза Григорьевича женщины обучались в школах бытовой магии — взять в жены ученицу такой школы считалось особым шиком. Дамы даже с минимальным даром этим активно пользовались — в школах их обучали и этикету, и домоводству — и это было реальной возможностью взлететь вверх. Самые отчаянные посещали занятия в Университете, как вольнослушатели, но их воспринимали негативно — некоторые преподаватели даже отказывались читать лекции, если замечали среди слушателей даму. Сидели они на маленьких балкончиках в больших лекториях. До сих пор в некоторых лекционных залах сохранились эти балкончики.

Это сейчас женщины-маги служили в армии, работали в больницах и службах спасения, с успехом делали карьеру в магнауке. Именно Виктория стала первым придворным магом-женщиной и тоже внесла свой вклад в уравнивание возможностей мужчин и женщин. Да, она была слабейшей в пятерке лучших выпускников — но при этом сильнее всех остальных студентов курса.

Заветную должность она получила, как это ни странно, в Эмиратах. То ли эмир Солтарии пригласил ее как экзотику и диковинку, то ли надеялся пополнить гарем чудесницей — Виктория мало говорила о своей работе в пышном дворце южного Эмирата. Но к концу ее службы иначе как «Великая волшебница» ее не называли, а сын эмира и сейчас регулярно зазывал ее обратно и слал подарки, которые Вики принимала со спокойным достоинством. Но возвращаться не торопилась. После событий, произошедших почти 17 лет назад, она ушла в преподавание, успешно защитила несколько научных работ. И только в начале этого года приняла предложение занять пост придворного мага Инляндии.

А тогда… на первом курсе она была гордячкой. Серенькой, ничем к себе не привлекающей, завязывающей волосы в пучок, носящей странные платья. И единственной дочерью в семье, привыкшей, что с ней носятся. Родители, мечтавшие о выгодном замужестве, только повздыхали, когда ребенок заявил, что пойдет учиться на волшебницу. И отпустили, надеясь, что дурь пройдет. Не прошла.

Расцвела Вики летом после первого курса — как-то резко выросла, обзавелась формами, от которых ладони у любого мужчины становились влажными — и даже преподаватели нет-нет, да поглядывали на задние ряды. Оказалось, что у нее грациозная походка, мягкие жесты и мимика, чудесные черные волосы, яркие и полные губы и большие, миндалевидные, карие глаза с такими длиннющими ресницами, что она была похожа на олененка. И одеваться она стала совсем по-другому, будто осознав свою красоту.