Королевская кровь. Книга 7

Отмытая кожа перестала чесаться, а вот волосы только намокли – и никак не хотели промываться, настолько они были спутанными. Алинка мучилась-мучилась, кое-как отжала их – в жизни у нее не было столько волос, и пошла вверх по течению – еще попить. Теперь, когда прошла жажда, можно было и понаблюдать за окружающим миром. Река, оказывается, просто кишела рыбой. Разной: огромной и мелкой, совершенно непуганой – водные жители кружили вокруг принцессы, и она даже попыталась поймать какую-нибудь рыбеху, но руки все ещё слушались плохо, и добыча легко ускользала.

«А вдруг тут и плотоядная есть, а ты стоишь как ни в чем не бывало?» – посетила ее первая разумная мысль. Мысль испугала – Алинка поспешно выскочила на берег.

Жаль, что не во что набрать воды. Морок или нет, а попила – и стало легче.

– Теперь бы поесть что-нибудь, – сказала она себе жалобно. Желудок ныл от голода, а Алинка дрожала от холода. – И согреться.

В теории принцесса знала все – ее светлая голова хранила побольше знаний, чем иная энциклопедия. Да и Поля, когда они уже жили в Орешнике, брала младшую сестру в походы. Вот она бы не пропала в самом диком лесу. А что делать ей – когда у нее и развести огонь-то никогда без спичек не получалось? Полинка шутя высекала из камней искры, мастерила из гибкого дерева и бечевки подобие лука и за две минуты с его помощью поджигала трут, а однажды нашла в лесу пивную банку и показала сестричке, как не пропасть с ее помощью, сделав себе и гибкий нож, и линзу… Что же делать? Вряд ли в этом лесу найдется хотя бы одна банка или стеклышко.

– Да какая разница, – сердито сказала она, поднимаясь по отлогому берегу в сторону своей норы, – надо думать, как проснуться.

Но взгляд ее уже цеплялся за окружающее в поисках топлива. Все здесь было влажным, насыщенным водой. Вот вывороченный кусок торфа – сверху уже подсохший. Если собрать его и раздобыть огонь, то тлеть будет долго…

Мысль оборвалась резко, и Алина, чувствуя, как кружится голова, прислонилась к ближайшему толстому стволу гигантского папоротника. Она пересекла цепочку человеческих следов – ее следов, поднимающихся из воды и идущих параллельно нынешним. Принцесса приставила ступню к следу и судорожно вздохнула.

Но когда она успела? Ее же тут не было. И все же вот они, среди взрытого мха и торфа, словно петляющие – будто она шаталась. Или бежала?

Вдруг все окружающее – и вывороченный торф, и ее следы, идущие к ее убежищу, сложились в единую картину, и Алинка отступила назад.

Взрытый мох – это тоже следы. Как у тех гигантских муравьев. Кто-то преследовал ее. И пусть она об этом ничего не помнит – но тут есть опасное существо, от которого она уже убегала.

Принцесса затихла и медленно, оглядываясь, стала отступать к своему убежищу. Кто бы это ни был, сначала она спрячется, а потом подумает… Теперь казалось, что за ней кто-то следит. Кто-то большой и страшный. И Алинка ускорялась, а в голове лихорадочно бились мысли.

Почему здесь нет птиц? В этом мире вообще нет птиц, или они молчат, потому что здесь живет кто-то опасный?

Почему на берегах нет следов зверей? Здесь нет зверей? Или они сюда не приходят?

Почему…?

Сверху прошуршал и упал на землю огромный лист папоротника. Алинка вздрогнула, отпрыгнула, чуть не рассмеялась нервно – задрала голову вверх и завизжала, и понеслась бегом.

На нее, с видимой теперь огромной зеленоватой паутины, стремительно пикировал гигантский паук. Она успела увидеть только огромное серо-зеленое брюхо и вытянутые лапы – и тут инстинкт исследователя дал сбой, откинутый инстинктом самосохранения – ибо она бежала так, как даже на сдаче зачета по физподготовке не бегала. Нырнула в свою нору, обдирая плечи и крылья, беспорядочно суча ногами, проталкивая себя вперед, и вжалась в дальнюю стенку, замерев и подвывая от страха.

Паук, большой, размером с автомобиль, мохнатый – как птицееды из ее мира, быстро-быстро перебирая лапами, приближался к ее убежищу. На мохнатых лапах сверкали крючья – они-то и взрывали лесную почву. Он защелкал челюстями, присел возле норы, загреб передними лапами – крючья проскальзывали меж сплетений корней папоротника, пытаясь дотянуться до нее, а она вжималась в стенку, задержав дыхание и подтягивая к себе ноги.

Паук издал мелодичный свист, зацепил крюком один из корней, начал выворачивать его – но толстый папоротник, слава богам, держался крепко. Чудовище быстро выдохлось и терпеливо, щелкая челюстями, замерло у убежища, уставившись на принцессу двумя блестящими черными глазами.