Королевская кровь. Книга 8

Впереди было вечернее военное совещание, встреча с премьером Минкеном, обсуждение заявления пресс-службы: нужно было сообщить народу, что ее величество проснулась, и при этом как-то объяснить, почему она не может закрыть оставшиеся порталы. Да и оповестить сестер, что она проснулась, нужно было обязательно. Но королева, шагая рядом с Марианом в их покои, думала не об этом. Она, растревоженная словами Талии, думала о записях Седрика, - тех самых, что нашли младшие сестры в шахматном столике. В них говорилось, что в тот самый зал, в котором принял он наказание за бесчестие от Красного праотца, в трудные моменты приходили Рудлоги, чтобы провести обряд, взять на себя обет и попросить о помощи. Что обеты эти снимали плату за помощь с бога и клали ее на плечи просящего. И что, даже если бог по какой-то причине не вмешивался, там, в огненном святилище, где лежит нетленное тело первопредка Иоанна, воздух и так пропитан благословением, а ответы сами приходят на ум. И что обязательно нужно приходить поклониться праотцу, показать сыновье смирение и почтение.

Сама она только раз ощутила касание божественной силы - на коронации. После Василина исправно, как полагается королеве и главе огненного дома, посещала по праздникам Храм всех богов, отстаивала службы, молилась, но никогда не чувствовала такого согревающего, блаженного отклика, как было до того, как корона опустилась на ее голову. Скорее даже ощущала, как от статуи Красного в Храме всех богов веет холодом. Тепло шло только от изваяния Матери-богини, но так было всегда, с самого детства. Мать-вода любит женщин, и каждая может получить ее благословение.

Заходила Василина недавно и в семейный храм - но и там чувствовала себя неуютно, будто праотец был недоволен ее присутствием. А если совсем честно, то ей хотелось вжать голову в плечи и бежать, потому что становилось страшно.

А в прошлой жизни, до переворота… Ани говорила, что на малой коронации в семейном храме тело ее вспыхивало белым пламенем, было очень щекотно и тепло, и она чувствовала, что божественный прародитель рода доволен, и слышала его слова: «благословляю» и «сильна, дочь моя, сильна», похожие на гул мощного пламени. От нее тогда так фонило силой, что у сестер волосы наэлекризовывались и разряды пробегали по телу, а еще в первый же день после малой коронации у нее в руках за обедом расплавилась серебряная вилка. И мама рассмеялась и сказала, что в свое время она после такого же обряда расколола мраморную ванну, просто опустившись в воду. Вода ушла паром, а ванна от жара треснула.

И от мамы Василина, бывало, ощущала отголоски такой же силы - после посещения Храма всех богов и почему-то после очередных родов. Но королева Ирина никогда не говорила, что общалась с первопредком.

Однако говорил же он с Ани! И с Полиной в усыпальнице своего воплощения, и с Игорем Ивановичем. И, может, с ней тоже поговорит? Она столького не знает и не умеет, но самое главное - может, праотец подскажет, как взаимодействовать с алтарным духом?

- Обвал коридора к усыпальнице очень серьезный? - спросила она у Мариана, когда, скинув платье, в котором ходила к царице, направилась к гардеробной - взять строгий брючный костюм к совещанию. Немного закружилась голова, и Василина оперлась руками о столик с зеркалом, тяжело вздохнула, стараясь делать это неслышно, чтобы Мариан не понял и не уложил ее в кровать.

- Там осела земля, все очень рыхло. Даже расчищать опасно, - тут же отозвался муж. Зашел в гардеробную, нахмурился, глядя на нее - Василина сама в зеркале видела, какая она бледная. Он уже переоделся в военную форму и застегивал пуговицы на кителе.

- Нужно расчистить, Мариан, - попросила королева. - На самом деле, нужно было сразу этим заняться, но я побоялась тревожить бога… а сейчас мне придется туда спуститься...

Она тревожно посмотрела на мужа - но Байдек не стал отговаривать или запрещать. Он слышал их разговор с царицей. Кивнул хмуро.

- Я понимаю. Я распоряжусь, василёк. Но когда расчистят, я пойду с тобой.

Василина слабо улыбнулась. Она и не сомневалась. И хорошо - потому что у нее даже при мысли о походе в усыпальницу ладони от страха становятся влажными. Это для Поли приключение, а для нее - преодоление себя.

Она накинула на себя блузку, вытащила из-под воротника светлые локоны. Мариан встал позади, поцеловал ее в шею, посмотрел в зеркало - блузка была распахнута, ткань едва прикрывала грудь в кружеве белья, тонкую талию.

- Плохо себя чувствуешь?

Василина не стала врать.

- Да.

- Я могу сам сходить. Отдохни.

- Нет, - тяжело сказала она. - Я хочу понимать, что сейчас происходит.

Мариан задумался, - видно было, как ему тяжело выбирать между здоровьем жены и необходимостью присутствия на совещании королевы.

- Я позвоню Зигфриду, - сказал он, наконец. - Пусть даст тебе что-нибудь укрепляющее. У него точно должно быть.

Несколько дней назад, Пески, Ангелина