Королевская лилия

Окончательно он пришел в себя, когда его вытащили из дома и усадили в кресло-качалку. Кто-то сунул в руку стакан воды, которую он не смог выпить до конца и поэтому вылил на голову. Постепенно полегчало, в мозгу стало проясняться.

Так это была Альбина? Она пришла убить его так же, как деда? Депутатша Альбина? Бред!

Владимир ушел в дом. Там что-то происходило. Доносились голоса, пару раз кто-то крикнул. Он не понял кто. Полина сидела рядом на земле и держала его за руку. Она была такой бледненькой и маленькой, что Алексею стало ее жалко.

– Не бойся, – сказал он, стараясь, чтобы это прозвучало уверенно.

Вышло сипло и жалобно. Полина подняла голову. Как могут человеческие глаза быть такими прозрачными? Словно он смотрит в воду и видит крутящийся в ней бездонный омут. Только не мутный и черный, а чистый, светлый, зовущий, затягивающий вглубь. Дна не видно. Его просто нет. Глубоко-глубоко внутри тоже вода. А в ней плавают прозрачные рыбки и расцветают лилии. Они золотые, но тоже прозрачные, как драгоценные камни…

Оп! Голова дернулась, Округин вытаращил глаза. Что опять такое?

– Извини, пришлось тебя встряхнуть. Ты сознание потерял. Господи, а вдруг у тебя сотрясение? Дай посмотрю получше. Боже, да тут рана! Чем она тебя долбанула? Посиди, я принесу обезболивающее. У бабушки есть хороший препарат.

Округин хотел попросить ее не уходить, но сил не было. Голова в самом деле гудела. Полина убежала, а он остался сидеть, стараясь усилием воли остановить вальсирующие мозги. Они слушаться не хотели и продолжали бешено кружиться.

У бабушки? Она пошла за помощью к Аде Львовне? Той самой, из-за которой его сегодня чуть не прибила депутатша? Но почему Альбина? И где Евгений? Неужели он ни при чем?

Надо собраться. Еще ничего не кончилось. Он должен довести дело до конца. Должен. Должен.

За дверью сторожки продолжался громкий разговор. Все равно нет сил участвовать в разборках. С трудом выковыряв себя из кресла, Округин встал и, пошатываясь, побрел к леонардову мосту. Если получится через него перебраться, то он сможет закончить этот кошмар.

Он перебрался и пошел дальше уже увереннее. Огромный нелепый дом и поляна перед ним словно вымерли. Праздничный стол одиноко помахивал концами белой скатерти. Еду никто не ел и не убирал. Это странно. Неужели всем уже известно? Или люди просто разошлись? Но почему?

Алексей направился прямиком к старому дому, жилищу «исчадия ада».

Он просто посмотрит ей в глаза и уйдет. Он не будет убивать ее не потому, что не сможет убить древнюю старуху. Ведь она – не человек. Он не убьет ее, потому что не хочет испачкаться. Изгадиться. Заразиться. Отравиться трупным ядом мерзкого существа.

Алексей поднялся на крыльцо и дернул на себя тяжелую дверь. В доме было тихо. Он позвал Полину. Она не ответила. Пытаясь восстановить дыхание, он шагнул в комнату и увидел Аду Львовну, сидящую в своем кресле. Она смотрела прямо на него, и в тусклых глазах не было ни ненависти, ни страха. Только пустота. Старуха подняла иссохшую руку и протянула кулон. «Королевская лилия» закачалась на тонкой цепочке. Сверкнули бриллианты. Алексей внутренне содрогнулся. Он не смог сделать даже шага. Просто стоял и смотрел. Вытянутая рука задрожала, цепочка выскользнула из скрюченных артритом пальцев, и «Королевская лилия» упала на пол. Он проводил ее взглядом и поднял глаза.

Старуха смотрела на него, откинув голову. Челюсть медленно отвисла.

Ада Львовна была мертва.

На негнущихся ногах Алексей вышел из дома и закрыл за собой дверь.

Полина нашла его недалеко от леонардова моста. Он лежал, скрючившись, у самого берега.

Прощание

Из больницы Округин просто сбежал. В одиночку, конечно, ничего бы не вышло, но ему удалось уговорить Саню обеспечить прикрытие. Основным аргументом послужила угроза, что в районной больнице он сдохнет гораздо скорее, чем в европейской клинике. Саня привез вещи, Округин переоделся. Вообще чувствовал он себя довольно сносно. Голова болела, но, по крайней мере, набат в ушах не гудел. Комично смотрелась повязка на ране. «Совковый» след был довольно глубокий, и его замотали в сто слоев. Глядя на себя в кургузое зеркальце на стене палаты, он подумал, что напоминает героя фильма про приключения Шурика, который пришел на экзамен с перевязанной головой и с цветком в петлице пиджака.

«Юдоль скорби» удалось покинуть незамеченным. Дядька, дежуривший у входа, посмотрел странно, но ничего не сказал.

Плюхнувшись на заднее сиденье автомобиля, Округин скомандовал:

– Отель. Мыться. Привези Полину.

Саня кивнул.

Он ждал Полину и больше никого. Только ее он хотел и мог сейчас видеть. Обнаружив, что пока он в душе соскребал с себя больничный запах, в номере собралась небольшая толпа, приуныл. Он вообще думал, что у него есть по крайней мере часа два до приезда Полины. Как, интересно, они так быстро до него добрались?

– Они уже были в городе. К вам в больницу приехали, – пояснил Саня, заметив его растерянный взгляд.

– Понятно, – протянул Алексей и посмотрел на Полину, стоявшую у стены.