Королевская любимица (СИ)

Сезару она даже сама меняла пелёнки, отказываясь от помощи Жанны ― повитухи, приставленной к ней. Она лишь спросила совета и сама завернула обтёртого и плачущего сына в свежую пелёнку. Все теперь смотрели на неё едва ли не с ужасом и благоговейным трепетом. Наверное, только королевы древности сами ухаживали за детьми ещё и так. В Серсее проснулся интерес – раньше она не кормила, не мыла детей, видела братьев и сестёр лишь чистыми, ухоженными, сытыми и даже помнила, что все эти процессы вызывали у неё лёгкое отвращение. Грязный плачущий ребёнок ― она не выносила этого и забавно морщила свой маленький детский носик, не понимая, почему Екатерина ― её прекрасная королева-мать ― хочет заниматься делами вроде этих.

С этим ребёнком изменилось все, даже если ей больше не застилала глаза пелена щенячьей радости и безрассудного ужаса. Она всё ещё опасалась за его жизнь, но спокойно передавала его на руки Генриху и Екатерине, с ещё большей уверенностью ― Нострадамусу. Супруг вёл себя понимающе и нежно по отношению к ней ― не надоедал чрезмерной заботой, но был готов выполнить любое её желание сиюминутно. Он встала к Сезару ночью, если тот просыпался, и мог убаюкать его днём, если жена хотела спать. Вечерами девушка прижималась к Нострадамусу, почти как котёнок сворачивалась у него на груди. Засыпая, она чувствовала, как супруг перебирает её волосы.

Франциск был занят предстоящей свадьбой, к которой все готовились без особого энтузиазма. Поэтому этим днём именно Серсея должна была преподнести подарок Лоле от влюблённого в неё короля. Он позволял снимать с себя мерки и шить костюм, отвечал на вопросы по поводу свадьбы, но как можно скорее после всего мчался к возлюбленной Лоле, чтобы провести время с ней. Или шёл к сестре, чтобы повидать её. Серсея удивлялась, с какой покорностью Лола сносила подобную роль, казалось, гордая аристократка так не сможет, не сможет мириться с этим. Но она делала это, и Серсея думала о том, что говорил своей любимой девушке Франциск.

― А если нас кто-то увидит так? ― спросила аристократка, когда Серсея вела её по коридорам, закрыв глаза руками.

Серсея рассмеялась.

― Это и мой дворец тоже, ― хихикнула она. ― Никто не смеет запретить мне делать то, что я хочу.

Лола улыбнулась, Серсея почувствовала это пальцами. Наконец, принцесса привела её в нужную комнату. Голос Серсеи вдруг зазвенел от восторженного предвкушения. Она повернула Лолу несколько раз и наконец убрала руки. Аристократка сразу открыла глаза.

― Боже, что это? ― поражённо воскликнула Лола, когда осмотрелась.

Эта комната подходила принцессе или королеве, но отныне принадлежала Лоле. Картины висели над дверьми, гобелены украшали южную стену над камином и напротив, на северной стене. Вся эта комната наверняка стоила целое состояние. Западная стена комнаты стала альковом — отгороженной балюстрадой частью комнаты, в которой расположили кровать. В оформлении алькова использовались орнаменты в виде лепного венка и завитков, а также решётчатые скульптуры. Кровать увенчана резной работой. Стены оббиты красным бархатом, на полу лежит тканый вручную ковёр, а огромная люстра была привезена из Вены. Тут же был восточный шкаф Севрского фарфора.

― Новые покои возлюбленной дофина, ― довольно проговорила Серсея.

― Фаворитки, ― поправила Лола. Это слово всё ещё удручало её, но намного меньше, чем когда она вернулась из Парижа.

Огромная шикарная люстра завораживала, а ковры по-настоящему приглушали шаги. Учитывая, что остальные размеры комнаты довольно скромны, кажется, что они с Серсеей тайно проникли в покои короля с целью наушничать свои шпионские сплетни.

― Одно другому не мешает, ― кинула Серсея и тут же продолжила: ― Франциск распорядился выделить из казны средства, которые отправят твоей семье в Шотландию. Чтобы они не были так расстроены твоим положением. А это тебе от меня.

Она ловко обернула вокруг шеи Лолы тяжёлое ожерелье с бриллиантами и рубинами, а самой красивой была грушевидная большая жемчужина. Лола ахнула, погладив холодные камни.

― Я не могу взять. Он такой красивый… оставь себе.

Серсея рассмеялась и покачала головой. Она прекрасно понимала, что Лолой двигает скромность, которой её научили родители. Серсее тоже советовали сначала вежливо говорить, что она не может принять подарок, а потом всё-таки взять его. Маленькая принцесса тогда испуганно спросила: а вдруг второй раз не предложат? Но Екатерина со смехом объяснила, что все так воспитываются, что это хороший тон, и что все, кто будут дарить ей подарки, заинтересованы в том, чтобы она их приняла.

― Как ты думаешь, твои родители примут от меня несколько подарков? ― спросила Серсея, пока Лола гладила драпировку, которой была закрыта кровать.