Королевская невеста-затворница (ЛП)

Я возвращаюсь в свои покои, где давно поджидают советники с кучей вопросов, решение которых совершенно не терпит отлагательств. Жужжат над ухом словно надоедливые мухи, пока я готовлюсь к обряду. Надеваю кожаные штаны, украшенные по бокам кисточками из мелких бусин. Это не просто чудное украшение, так обозначают количество убитых в бою врагов. Бреюсь под бесконечные препирательства советников о договорах и границах. Спорщикам стараюсь не мешать обсуждать «особо важные» вопросы, давно понял, что спорят они в основном из спортивного интереса. Эдакий спор ради спора. Проверяю гладко ли выбрит, думая о нежной коже Халлы. Не хочу случайно оцарапать ее щетиной.

Разразился новый спор, на этот раз о чеканке монет в Ишреме и о том, что на них должно быть изображено. Однако на этот вопрос у меня уже давно готов ответ: с одной стороны будет изображение моей Халлы, с другой — мое.

— Первый воин, должен заметить, что я против того, чтобы давать вашей невесте так много власти, — заводит уже слегка поднадоевший разговор один из моих советников.

— В таком случае хорошо, что я тебя не спрашивал, — легко отвечаю ему я, смотрясь в большое зеркало на стене. По традиции перед свадебным обрядом отец помогает сыну нанести ритуальные знаки на тело. Отца нет в живых, а я окружен дураками, которые только и могут, что пытаться отговорить меня от женитьбы на любимой женщине. Значит, я просто сделаю все сам. На груди красным цветом рисую боевой топор Арона, снимаю с глаза повязку и внимательно рассматриваю свое отражение в зеркале. Когда мы с Халлой впервые встретились, у меня еще были оба глаза. Не испугается ли она сейчас? Понимает ли, как важны традиции для моего народа? Шрам на глазу — предмет гордости и чести для любого циклопа.

Но… хотелось бы нравится Халле внешне, как она мне.

«Мда. Веду себя как дурак».

Злясь на себя за то, что беспокоюсь о всякой ерунде, с силой размазываю темно-красную краску по лицу, от брови до скулы, изображая шрам, полученный Ароном Тесаком в битве с великим драконом Однозубом. На руках и животе рисую обрядовые символы моей семьи, затем сажусь на пол, скрестив ноги, и решаю немного помедитировать, чтобы скоротать время до церемонии. Как только высохнет краска, я накину свой белоснежный плащ и спущусь в тронный зал, где меня будет ждать Халла.

— Первый воин, — прерывает приятные мысли самый старый и самый язвительный из моих советников. В его голосе слышится намек на нервозность.

— Что? — спрашиваю, не открывая глаз и не шевелясь, в попытке сохранить с трудом обретенное спокойствие. — Я занят.

— Первый воин, у нас… э-эм… проблема.

— А это не может подождать до конца церемонии? — спрашиваю, едва сдерживая раздражение.

А в ответ нервное молчание, от чего я потихоньку начинаю беспокоиться.

— Как раз о ней и речь, — наконец говорит советник. — Не уверен, что она состоится.

От услышанного резко открываю глаз и хмуро смотрю на него.

— Не юли, говори как есть, что ты имеешь в виду?

Мужчина тяжело сглатывает и неуверенно смотрит на своих коллег-советников. Затем, видимо, собравшись с духом, делает шаг вперед и, прочистив горло, говорит:

— Меня, э-э, уведомили, что ваша невеста не явилась на церемониальное омовение. Она заперлась в своих покоях и никому не открывает.

Я медленно поднимаюсь на ноги, сердце бешено бьется в груди.

— Значит, Халла мне отказала? — в глазах потемнело, мой мир рушится буквально на глазах. — Она не станет моей королевой?

— Мы… Мы… Мы не знаем, Первый воин, — запинаясь, бормочет вспотевший от страха советник. — Принцесса Халла не откликается.

Я вихрем вылетаю из своих покоев.

— Немедленно отведите меня к ней.

Глава 12

ХАЛЛА

Стою у окна, по-новому рассматриваю знакомые с детства виды и думаю о прошлом.

Шестнадцать лет назад в своем уютном и безопасном мире жила юная и немного заносчивая принцесса Халла, считавшая, что в ее жизни никогда не произойдет ничего плохого, но…

«Ох, богиня, как же я тогда ошибалась!»

О том, что отец ушел на войну с циклопами, я знала прекрасно, но жила словно в защитном коконе, окруженная почетом и заботой, и не задумывалась о том, что может произойти. Даже когда циклопы начали разбивать лагерь у самых стен замка, мне и в голову не приходило, что все может закончится плохо. Я до последнего твердо верила в победу отца.

А потом его убили, и все изменилось.

Я изменилась, но вдруг так и не перестала кутаться в свой защитный кокон, не желая видеть правду? Меня всю жизнь защищали от тягот и несправедливостей жизни: сначала отец и придворные, затем служители Риекки. Возможно теперь, я просто не способна увидеть ложь, даже если она прямо под носом.

Страшно принять неверное решение. Пути назад уже не будет. Я стану предателем для собственного народа и обманутой женой или любимой женщиной замечательного человека, у которой еще будет шанс помочь Ишрему.