Королевская охота. Сборник.

В задних рядах кто-то пробормотал и рассмеялся: Кутте посмотрел туда и заговорил с многозначительным ударением:

— Мистер Садалфлори понимает, что мы в определенном смысле мнительны, и уважает наши убеждения. Для оркестра не будет приготовлено никаких эссенций или продуктов с ферментами, чтобы ничто не повредило выступлению. А теперь пора на сцену! Больше жизни и изящности!

Музыканты расселись по своим местам, стали настраивать инструменты. Кутте поместил Герсена в заднем ряду между цимбалой и гобоем, на обоих инструментах играли крупные светловолосые мужчины флегматичного вида.

Герсен разложил флейты в порядке, указанном Кутте. Он сыграл несколько гамм, стараясь не отличаться от остальных, потом сел на свое место и стал рассматривать старых одноклассников по мере того, как они прибывали в павильон. Большинство было местными жителями: остальные приехали из других городов.

Несколько человек приехали из отдаленных стран, а некоторые проделали путь в Глэдбитук с других планет. Они приветствовали друг друга восклицаниями удивления и непочтительным смехом, каждый удивлялся, как постарели остальные. Сердечными приветствиями обменялись представители одинаковых социальных слоев; между лицами различного статуса приветствия носили более официальный характер.

Говард Хардоа еще не появился. Что будет, когда он появится? Герсен не мог представить себе даже приблизительно.

В четвертом часу дня началась официальная часть. Столы были заполнены. Справа от оркестра собралось дворянство, слева сидели фермеры и владельцы магазинов. Несколько столов с самого края слева были заняты обитателями реки, которые носились на барках: мужчины одеты в коричневые костюмы, женщины были одеты в грубошерстных брюках и блузках с длинными рукавами. Дворяне, как заметил Герсен, потягивали ликер из маленьких синих и зеленых флаконов. Когда флаконы пустели, их величественным жестом бросали в корзину.

Вольдемар Кутте, взяв скрипку, вышел на сцену. Он поклонился направо, налево, затем обернулся к своему оркестру:

— Танец «Шармаллы», полный вариант. Легко, но весело, не слишком энергично в дуэтах: вы готовы? — Кутте взглянул на Герсена, указав пальцем: — Четвертую... Нет, не эту... Да, правильно.

Он взмахнул руками; оркестр заиграл веселую пьесу. Герсен дул в свою флейту, как его обучили, только тихо.

Пьеса закончилась. Герсен с облегчением опустил флейту. Могло, быть и хуже, — подумал он. Основное правило, кажется, это прекратить играть, когда останавливаются все остальные.

Вольдемар Кутте объявил другую пьесу и, как раньше, указал Герсену, какой инструмент надо взять.

Пьеса «Гнусный Вангфер» была знакома всем присутствующим. Все вокруг запели хором и затопали ногами по полу. Песня, насколько Герсен мог понять, описывала проделки Вангфера, отчаянного пьяницы, который свалился в выгребную яму в Бантертауне. Убежденный, что он упал в чан с пивом, он напился до пресыщения, и когда поднялась Звезда Ван Каата и осветила место действия, из ямы торчал только набитый дерьмом живот Вангфера. Неприятная песня, — подумал Герсен, но Вольдемар Кутте дирижировал оркестром со смехом. Герсен воспользовался общим возбуждением, чтобы дуть посильнее в свою флейту, получив только один или два предостерегающих взглядов от Кутте.

Джентльмен из-за стола справа подошел к сцене и заговорил с Вольдемаром Кутте, который отвечал с раздражением. Потом он повернулся к собравшимся:

— По многочисленным заявкам мисс Тадука Мильгер споет для нас.

— О, нет! — закричала из-за своего стола. Тадука Мильгер. — Это совершенно невозможно!

Но ее затащили на сцену, поставив рядом с Кутте, который кисло улыбался.

Тадука Мильгер спела несколько баллад: «Я — одинокая птица», «Моя маленькая красная баржа на реке».

Места за столами были заполнены; постепенно собирались все опоздавшие. Герсен уже сомневался, что Трисонг придет.

Тадука Мильгер вернулась на свое место, было объявлено о начале ужина, и оркестр пошел отдохнуть в служебное помещение.

Вечер опустился на Глэдбитук. Сотни карнавальных фонарей, подвешенных на деревянных шестах, освещали павильон. За столами ужинали дворяне, попивая ликеры. Те, кто более строго придерживались учения, коротали время за чашками чая...

Это совсем реально, — подумал Герсен. — Где же Говард Трисонг? Почти в руках! — вдруг вспыхнула в подсознании мысль, неприятная и сильная. Герсен оглядел все углы павильона, берег реки... Время, казалось, застыло. И вдруг нереальность рассеялась. Теперь все стало четким. Около входа неподвижно стояли три человека и глядели в павильон. Герсен обернулся, посмотрел на дорогу. У ограды, с лицами и одеждой, которые нельзя было рассмотреть в тени, стояли еще трое мужчин. Судя по их позам, они были не из . Глэдбитука.

Все переменилось. К этому времени встреча приобрела характер легкого застольного разговора. В мерцании праздничных фонарей воображение рисовало фантастические картины. Герсен прошел в конец павильона и посмотрел на юг. Он различил очертания людей, почти незаметные под несколькими вазами.

Кутте позвал свой оркестр на сцену.