Королевская охота. Сборник.

— Зовут меня Тихальт, Луго Тихальт. Выпьете? — И, не дожидаясь согласия, он сделал знак одной из младших дочерей Смейда, девочке лет девяти или десяти, одетой в скромную белую кофту и длинную черную юбку. — Я предпочитаю виски, малышка, а этому джентльмену подай то, что он сам соизволит выбрать.

Казалось, Тихальт черпает свои силы то ли из выпивки, то ли из перспективы предстоящего разговора. Голос его стал тверже, взгляд — более ясным и пристальным.

— Сколько же времени вы отсутствовали?

— Месяца четыре или пять, — ответил Герсен, не выходя из роли разведчика. — И за все это время ничего не видел, кроме скал, грязи и серы… Не знаю даже стоило ли ради этого так тяжело работать?

Тихальт улыбнулся и понимающе закивал головой.

— Но все же, разве в этом нет ничего захватывающего? Звезды сияют и купают в своем свете кружащие вокруг них и планеты. И ты спрашиваешь себя, может быть, это произойдет сейчас? Так, раз за разом — дым, аммиак, сказочные кристаллы, течение окиси углерода, дожди из кислоты. А ты все продолжаешь и продолжаешь искать. Может быть, именно в следующем секторе и образуется сращение благородных элементов и тебе усмехнется удача? Но конечно же это опять все тот же шлак или снег из метана. Но вот, вдруг, вот она! Абсолютная красота…

Герсен потягивал виски, не перебивая своего собеседника. По-видимому, Тихальт был человеком порядочным и образованным, но, к несчастью, опустившимся на самое дно этого мира. Он все говорил и говорил, наполовину обращаясь к самому себе:

— Не знаю, где залегает удача. Я уже ни в чем не уверен. Счастливая случайность оборачивается неудачей, а разочарование кажется счастливее, чем успех. Но и тогда я все же не считаю неудачи, я никогда не путаю неудачи с успехом, а в случае успеха не уступлю разочарованию. Я не такой. И жизнь продолжается.

Герсен позволил себе немного расслабиться. Такого рода непоследовательность трудно представить среди его врагов. Если только они не наняли сумасшедшего? Немного помолчав после того, как его собеседник сделал паузу, Герсен осторожно заметил:

— Неуверенность часто может повредить больше, чем незнание.

Тихальт с уважением взглянул на него, как будто это утверждение было проявлением глубокого ума.

— Значит, вы считаете, что неведение лучше неуверенности?

— Это совершенно разные вещи, — произнес Герсен легко и непринужденно, что было для него вполне естественным. — Ведь ясно, что неуверенность порождает нерешительность, а это — тупик. Человек же несведующий может действовать. Правильно он будет поступать или нет — это уже зависит от конкретного человека, от конкретных обстоятельств. Настоящего единодушия в этом вопросе не может быть никогда.

Тихальт печально улыбнулся и тихо заговорил:

— Вы — приверженец весьма популярной доктрины этического прагматизма, которая всегда оборачивается доктриной своекорыстного эгоизма. И все же я понимаю вас, когда вы говорите о неуверенности. Потому что я сам — человек неуверенный. Я знаю, что я неудачник но разве я не мог бы им не быть? У меня достаточно горький опыт, чтобы говорить так. — Он до дна выпил свое виски и наклонился вперед, почти вплотную к лицу Герсена. — Вы, пожалуй, более восприимчивый человек, чем кажется с первого взгляда. У вас более острый ум, чем у меня, и вы моложе, чем кажетесь.

— Я родился в 1490 году, — рассмеялся Герсен.

Тихальт издал вздох, который можно было истолковать как угодно, и еще раз внимательно взглянул в лицо Герсена.

— Вы могли бы понять меня, если бы я сказал, что мне довелось увидеть абсолютную красоту?

— Может быть, я и смог бы вас понять, — кивнул головой Герсен. — но только в том случае, если вы впредь будете выражаться яснее.

Тихальт задумчиво прищурился.

— Я попытаюсь. — На мгновение он остановился. — Как я вам уже говорил, моя профессия — разведчик. Это неважное ремесло — я прошу у вас извинения — потому что оно, по сути, предопределяет деградацию красоты. Иногда только в самой незначительной степени — а именно на это надеялся я, а иногда она уничтожается полностью. — Тихальт сделал жест рукой в сторону океана. — Эта таверна ничему не вредит. Она позволяет красоте этой ужасной планетки выявлять себя. — Он склонился вперед, облизав губы. — Вам известно имя Малагате? Аттель Малагате?

Уже во второй раз Герсену стало не по себе. После небольшой паузы он небрежно произнес:

— Уж не тот ли это Малагате, которого называют еще Горе?

— Да, Малагате-Горе. Вы знакомы с ним? — И Луго Тихальт бросил на Герсена такой неприязненный взгляд, как будто сам факт признания такой возможности возобновил его подозрения.

— Я знаком только с его репутацией, — сказан Герсен, изобразив на своем лице нечто вроде кислой улыбки.

— Все, что вы возможно, слышали, является лестью, заверяю вас.

— Но вы же не знаете, что именно я слышал!

— Сомневаюсь, что вы слышали худшее. Но тем не менее и в этом заключается удивительный парадокс… — Тихальт закрыл глаза. — Я занимаюсь разведкой для Аттеля Малагате. Он — владелец моего корабля. И я взял у него деньги.

— Положение затруднительное…