Королевская пешка (СИ)

— Я была неинтересной жертвой. Не плакала. Поднималась, если падала. Била в ответ. Не отдавала своего. Никогда. А тот раз, когда отдала местные хулиганы надолго запомнили. Нам на полдник йогурт выдавали. Так вот, они повадились у малышни и девчонок — тех, что послабее его отбирать. Было два варианта. Или съесть все до того, как до тебя доберутся, или отбиваться. И так каждый день. Мне это надоело уже через неделю. Поэтому в один далеко не прекрасный день я «испугалась» угрозы прибить меня к какой-то матери и отдала свой полдник. Остаться голодной до ужина было не слишком весело, но справедливость требует жертв. После того, как он прикончил мой стаканчик, я к нему подошла и сказала, что отравила его. Не поверил. Зря, между прочим. Я туда полпачки слабительного подсыпала, которое позаимствовала в кабинете нашей медсестры. Украла, на самом деле. Но взять лекарство мне было неоткуда. На следующий день повторила для закрепления эффекта уже с другим идиотом. С тех пор ко мне больше не лезли, окончательно признав самой отмороженной.

— Сколько тебе было лет?

— Тринадцать. Опасный возраст. Гормоны. Раздражение накатывает по поводу и без. Страх отсутствует. Эмпатии ноль. А если ты еще и осознаешь собственную безнаказанность… Это порой приводит к весьма противоречивым решениям.

— Я думал ты пошутила про страшную сказку.

— Прости. В другой раз обязательно расскажу что-нибудь хорошее. У меня было не такое уж и плохое детство.

Отступление

Как мужчина может загладить вину перед девушкой? Наследник талийского престола думал, что это несложно. Достаточно пары безделушек из княжеской коллекции и любая забудет все свои обиды.

Но можно ли назвать так то, что чувствовала сейчас Яра? Девушка едва не умерла из-за… его беспечности. Он виноват перед ней за то, что произошло. Не поверил в грозящую ей опасность, а потом позволил произойти этому злополучному отравлению. Нужно было бить тревогу, когда принцесса говорила о плохом самочувствии. Но Раду списал это на впечатлительность «тепличного цветка», выросшего в тишине дальнего поместья. Нельзя было даже близко подпускать к ней делегацию Тиверию. И плевать на скандал.

Его нежданная жена смотрела на подаренную парюру с совершеннейшим безразличием. Поблагодарила, конечно, но словно бы нехотя. И тотчас же бросила шкатулку на ближайший же туалетный столик.

— Тебе не понравилось?

— Красиво.

— Ты даже не улыбнулась.

— Этот подарок выбирал не ты, и не для меня. Предположу, что Ладислав нашел нечто, что в его представлении не стыдно будет надеть княжне на какое-нибудь светское мероприятие.

— У меня отвратительный вкус. И с чувством уместности некоторые проблемы. — Энираду не оправдывался — объяснял.

— Это ты так считаешь?

Он с деланным безразличием пожал плечами:

— Матушка не устает раскрывать мне глаза на мои недостатки, коих у меня великое множество.

— Она тебя не любит?

— Меня сложно любить. Я не слушаюсь советов, не разделяю ее политические взгляды. И по каждому вопросу имею собственное мнение.

— Ты же ее сын.

— Она родила меня не для того, чтобы любить.

— Ты сам понимаешь, насколько страшные вещи говоришь?

Девушка смотрела, склонив голову в сторону. И в ее взгляде недоверие соперничало с чем-то напоминающим жалость. А жалости по отношению к себе Энираду не выносил. Поэтому ответил чуть более резко, чем сам бы того хотел:

— Что бы я ни рассказал о своем детстве или отношении родителей ко мне, это вряд ли станет в один ряд с твоей историей. Матушка не желает мне зла. Просто, я для нее больше наследник Талийского престола, чем сын. Так бывает в династических браках.

— Так не должно быть, — голос Яры был тихим и вкрадчивым.

— Жизнь иногда играет не по правилам, придуманным хорошими девочками. — Раду грустно улыбнулся.

— Ты считаешь меня глупой?

— Удивляюсь, как ты смогла сохранить такие наивные представления о жизни?

— Они правильные. Родители должны любить своих детей в противном случае, не стоит их заводить.

— Долг престолонаследия, — возразил Энираду как-то потеряно.

— Плевать на эти твои долги, — начала распаляться девушка. — Вот у тебя было хорошее детство?

— Да!

— Врешь. Не знаю, правда, мне или себе. Оно у тебя было еще более паршивым, чем у меня. Потому что тебе с рождения пришлось доказывать своим родителям, что ты достоин быть княжичем. Потому что правящая семья видела в тебе не ребенка, а Наследника.

— Ты, выросшая в совсем другой среде, вряд ли поймешь. Тот, кто возглавит эту страну однажды, должен быть этого достоин. Власть — серьезное испытание. Чтобы пройти его с честью…

— Раду, ты — человек. Пусть и тысячу раз генно-модифицированный. Наверное, я первая говорю тебе это. Но каким бы совершенным ты не выглядел внешне, как бы не закалили твой характер, разум и волю, тебе может быть грустно, страшно и больно. Ты совершишь сотню ошибок. И совсем не потому, что родители недостаточно тщательно культивировали в тебе чувство долга перед родиной. Ты останешься всего лишь человеком, даже если решишь положить на алтарь служения всего себя без остатка.