Королевская пешка (СИ)

На этой войне люди редко получали обычные травмы. Взрывы в вакууме не оставляли выживших. У защитников княжества, работающих на грани человеческих сил и до конца выполняющих свой долг выгорали когнитивные импланты. А это как правило, оканчивалось поражениями нервной системы разной степени тяжести.

Они кричали от боли, которую не могли унять обезболивающие, потому что та существовала лишь в их головах, бились в судорогах. Их разбивал паралич… полный или частичный.

Врачи обещали значительное восстановление функций. Но сейчас им всем было крайне паршиво.

Я не самый сострадательный человек на свете. Но смотреть на пытку, которая длится сутками было откровенно жутко.

Что может сделать для них фальшивая аристократка? Принести воды и держать стакан поверх рук мужчины, который несмотря на тремор пытался пить сам. Вливать ее по капле в рот девушке, не способной даже приподняться и сделать глоток.

Я разносила контейнеры с едой и забирала их, пару раз гаркнув на бестолково слоняющихся фрейлин.

Усадила Дану читать вслух. Жалко ее стало. Этот тепличный цветочек застыла на пороге в обнимку с книжкой и глядя на юдоль боли и страдания широко распахнутыми глазами, полными слез. Таким как она на чужую боль смотреть тяжело. Но ее молчаливое сострадание никому тут не поможет. А книжка, может и развлечет кого. По крайней мере, ее никто не прогонял, а некоторые даже с интересом прислушивались.

Я записывала короткие аудиосообщения, которые раненые отправляли своим близким.

"Здравствуйте. Ваш сын… брат… жених… ваша дочь… сестра… мама… не может пока говорить из-за ранения. Но это временно. Он… она чувствует себя уже лучше и просит не беспокоиться".

Иногда я вплетала в эти незамысловатые послания имена детей или любимых, которые мои подопечные с трудом, по слогам произносили.

У меня не было ни минуты на отдых или еду. Это закономерно аукнулось тошнотой и головокружением. Решив, что мой обморок никого, кроме фрейлин не порадует, решила выйти в рекреационную зону, оборудованную под зимний сад. Там журчал маленький фонтанчик, окруженный папоротниками. Стены укрывали лианы и цветущий вьюнок. Чуть влажный воздух был чист и свеж. А главное, вокруг не было ни души. Захотелось лечь на каменные плиты пола и отключиться до послезавтра.

Но мое уединение было вероломно прервано парой. Девушкой в лиловой тунике и молодым человеком, одетым в стандартный военный комбинезон. Меня, сидящую на низкой скамейке под чем-то смутно напоминающем разлапистую пальму они не видели. А я не спешила им показываться в надежде, что о парочка скоро покинет этот милый уголок природы.

— Лель, ты не в праве портить мне жизнь, — патетично начала она буквально с порога. Он промолчал, и девушка с напором продолжила. — Отец договорился о том, чтобы меня приняли в свиту княжны. Моя жизнь изменилась.

— П-п-понимаю, — с трудом произнес юноша, стискивая зубы.

— Если бы ты понимал, то не вынуждал бы меня вести эту унизительную беседу. Предложение расстаться должно было исходить от тебя. Или ты не понимаешь, что неудачнику, спалившему не только импланты, но и нейросеть не место рядом со мной?

— Я вос-ста-нов-люсь, — по слогам произнес солдат.

— У тебя сгорела нейросеть, и, похоже, вместе с мозгами. Ее невозможно восстановить.

— Я жив… еще…

— Что толку? Твоя карьера окончена. В первую же неделю войны. Ни званий, ни наград. И никаких перспектив. Кроме того, что ты может быть снова научишься нормально говорить. Я более не желаю, чтобы нас что-то связывало. Если у тебя есть хоть капля собственного достоинства, ты не станешь навязывать мне свое общество. Прощай.

И девушка стремительно покинула комнату-сад, даже не оглянувшись на безжалостно отвергнутого поклонника. А тот пошатнулся и тяжело осел на пол. Меня же захлестнула волна ледяной ярости. Если любовь ушла, скажи об этом, не унижая, не упрекая, не причиняя лишней боли. Отпусти того, кого не можешь или не хочешь хранить в своем сердце. Моя же «будущая» фрейлина методично добивала словами того, кто чудом выжил в этой войне лишь потому, что он не оправдал ее честолюбивых ожиданий. Стерва.

Есть на свете добрые, светлые люди, которые в тысячу раз лучше меня. Я же в свою очередь бываю категорично-нетерпимой, могу сказать что-то плохое и не склонна всепрощению. Но есть невидимая грань, отличающая Человека со всеми слабостями и отрицательными чертами характера от законченной сволочи. И аристократочка сейчас эту черту перешла.