Королевская постель

Их взгляды, полные невысказанной иронии по поводу невольного замечания Дикона, встретились, и как только Дилли убежала ужинать и молодые люди остались одни, он снова крепко обнял ее.

– Значит, вы действительно доверяете мне? – вздохнул Дикон, понимая, что Танзи твердо решила уехать с ним.

– Как я могу сомневаться в вас после того, что произошло сегодня утром? Вы даже вернули мне тот странный долг, хотя эти деньги скорее ваши, чем мои. Вы приехали именно в тот момент, когда мне так нужна была ваша помощь.

Дикон очень серьезно и деликатно предупредил Танзи, что возможно в Лондоне не сможет уделять ей много времени.

– Когда мистер Дэйл разрешил мне уехать, я обещал ему наверстать упущенное и вовремя закончить работу для сэра Мойла, – объяснил он. – По условиям контракта, который подписал мой учитель, дом должен быть готов к возвращению сэра Вальтера из Кале.

Упоминание знакомого города заставило их обоих вспомнить про Тома. Дикон выпустил Танзи из своих объятий и сказал с очевидной доброжелательностью:

– Я хочу сказать вам, что Том не мог ничего поделать, он боялся потерять эту новую выгодную работу. Иначе он, конечно же, приехал бы сюда сам, вместо того, чтобы мчаться чуть свет ко мне. Ведь вы не сомневаетесь в этом, да? В это время ему уже надо было быть в Дувре. Чтобы догнать потом сэра Вальтера и его людей, Тому пришлось потом мчаться во весь опор.

– Я знаю, что у Тома есть очень выгодная работа и что он прекрасно ездит верхом, – ответила Танзи. – Если голос ее и звучал очень сдержанно, то только потому, что сердце переполняла нежность к Дикону, который, будучи всего лишь подмастерьем без гроша в кармане и будучи плохим наездником на загнанной лошади, все-таки примчался к ней.

Дикон обнял ее за плечи и очень серьезно посмотрел в глаза.

– Это не изменит вашего отношения к Тому?

– Нет. Если бы он сейчас был здесь, с нами, если бы он смеялся и шутил, мы оба были бы без ума от него. Но его нет. И мы вдвоем, вы и я, Дикон.

В порыве благодарности он поцеловал ее руки.

– Я раньше думал, что вы любите именно его. И боялся этого.

– Я и любила его. Но совсем по-другому. Я всегда была привязана к нему, могла порадоваться любому его дурашливому поступку и любой шутке. Временами он бывал просто неотразим.

– И снова будет?

– Нет. – Танзи помолчала немного, словно сама хотела убедиться в справедливости своих слов. – Нет, – повторила она, глядя на Дикона с улыбкой. – Если я доверяю вам настолько, что уезжаю в Лондон, еще не став вашей женой, вы должны доверять мне и не ревновать к Тому. Мне не хотелось бы, чтобы пострадала ваша дружба. Сейчас я не сомневаюсь в том, что любовь, которая объединила наши души и тела, сильнее всего на свете.

– Настолько, что вы готовы оставить всех своих друзей и последовать за мной в незнакомый и непредсказуемый мир, – серьезно и очень искренне сказал Дикон.

Они стояли возле распахнутого окна так, словно произносили молчаливую супружескую клятву, наполненную глубоким смыслом. На улице было тихо. Звук торопливых шагов, возбужденные голоса – все смолкло, люди уже давно пробежали мимо, в Галлогейт. Танзи и Дикон, погруженные в свои собственные мысли и переживания, внезапно вспомнили, о том, что должно произойти там. И в это же мгновение вечерний воздух донес до них запах горящей плоти.

Выдержка покинула Танзи, которая все это время прекрасно владела собой. Она прижалась к Дикону, спрятав лицо у него на груди.

– Если бы вы не приехали, я могла бы быть на ее месте, – воскликнула она, и в ее голосе был неподдельный ужас.

Дикон крепко прижал девушку к себе, глядя поверх ее головы в сгущающиеся сумерки с чувством, близким к благоговейному трепету.

– На нашу долю выпало больше страданий, чем другим молодым парам. Но сейчас мы должны благодарить Бога за все.

Придя в себя, Танзи вырвалась из его объятий.

– Мы должны немедленно уехать, – кричала она возбужденным голосом, в котором были и нетерпение, и ужас. – Я не могу больше ни одной минуты оставаться здесь. Каждый раз, пытаясь уснуть, я вижу проворные руки Глэдис и умоляющие о помощи глаза Розы… Здесь слишком много воспоминаний.

Для Дикона, королевского внебрачного сына, Лестер тоже хранил немало воспоминаний. Но он понимал, что лучше примириться с самым тяжелым прошлым, с самыми горестными воспоминаниями, чем пытаться заглушить их.

– Вы всегда говорили мне, что хотели бы, чтобы я увидел королевскую кровать, – мягко напомнил он.

Танзи отпрянула от него: мысль, что Дикон совсем не понимает ее переживаний, привела девушку в ужас.

– Нет, я больше не хочу… теперь.

Он решительно повел ее к двери и наверх по лестнице.

– Вы окажете мне очень большую услугу, – настаивал Дикон.

– Я не могу войти… туда… снова.

– Нет, вы можете. Со мной. Вместе мы можем все. Он подтолкнул ее в спальню.

– Представьте себе, что вы показываете ее какому-то путешественнику. Вам не надо вникать в то, что вы говорите.