Королевская стража (СИ)

Лэйшт удивленно посмотрел на девушку на своих руках и передал ее Кайсе.

— Да живая она… А ты помнишь, в каком виде ее сюда притащил? Возись теперь!

Бард вздохнул, успокаиваясь, а Лэйшт, махнув на прощание рукой, пошагал обратно в свое озеро, бормоча на ходу что-то о мерзких оборотнях, которым даже лес помогает.

— Спасибо, эквиска…

Нечисть отозвалась коротко и нецензурно.

И вот в третий раз Кайса вернулся в город. Совершенно вымотанный.

Король принял его второй раз и выслушал молча, потом покачал головой.

— Иногда и низшие духи могут обмануть всех… Но бедняжка была, видно, совсем измучена, раз удалось так легко довести ее до преступления…

— Что с ней теперь будет?

— Отлежится во дворце, лекарь ее посмотрит, — пожал плечами Его Величество. — Нормально все будет. Но ты, Ортор… извинись уж перед ней потом…

— Конечно…

— И удача, да… Держи, — король вновь бросил своему офицеру хорошо знакомый фиал и задумчиво снял с шеи медальон, стянул с пальцев пару колец, достал из кармана маленькую бронзовую статуэтку.

— Я не…

— Ты успел ее спасти, — прервал его король и добавил:

— Ты еще до ужина спас двух девушек сразу, не каждому герою удавалось! — и усмехнулся так, что сразу стало ясно, что безумный, дурацкий день уже закончился и можно спокойно идти петь, пить и спать. Но сначала — купить удачу.

Зелье — проглотить, статуэтка — в карман. Удача не покинула тебя, Ортор…

Глава 6. Новое знакомство

Риннолк стояла на заднем дворе, возле королевских конюшен, откуда совсем недавно вывели ее Репея, уже взнузданного, с притороченными к седлу дорожными сумками и шпагой в ножнах. Риннолк стояла и смотрела на небо, сжимая в руках остальные свои вещи — колет и смотанный шарф, в которых сейчас было слишком жарко, пояс с кинжалом, шляпу и поясную сумку-кошель. Стояла так и смотрела вверх. От горячего яркого солнца болели и слезились глаза, но пусть лучше болят и слезятся, чем снова над ее головой сомкнется темная вода, куда ни один луч не проникает.

Ладно, хватит… Пора идти. Риннолк опустила голову. Перед глазами плыли желтые пятна…

Кайса, подошедший недавно, стоял в десяти шагах от нее и наблюдал. Наблюдал за наемницей, а думал о Вирхен.

Прощание с ней вышло странным и спутанным, как и все их недолгое знакомство. Чистый-чистый взгляд, дрожащие губы, лучи солнца в светлых волосах — об этом можно было бы спеть, только все слова, приходившие на ум, казались нелепыми и бездушными. Объяснил, рассказал, даже о чем-то пошутил… и все. Не повезло девочке со спасителем. Хоть бы руку ее, что ли, поцеловал — так, кажется, принято.

Ты редкий дурак, Элле-Мир, даже для спасенной тобой девушки нужных слов не нашел — так чего уж говорить о той, кого ты едва не угробил?!

Пока Риннолк смотрела на небо, она была похожа на статую. Потом — на голема. Или на куклу. Скованность, четкость и угловатость в движениях, пустой взгляд… Был пустым, пока она не протерла глаза и не разглядела барда. Губы сжались в тонкую линию, правая рука подозрительно дернулась, шаг сделался чеканным.

Конечно, она уже знала, как обстояло дело. Понимать, что твой разум был полностью подчинен злобному духу, это отвратительно… Риннолк думала, что стало причиной? Неужели сыграла свою роль эта постоянно приходящая поздней весной простуда? Или виновата сестра? Да… еще уздечка… Было до боли, до одури жаль магической вещицы и памяти, которую она хранила.

И принес же… этот чудный весенний ветер, если уж выражаться поэтично… дивного барда!

— Извини.

Риннолк понимала. Все понимала, но ничего поделать с собой не могла. Она едва не убила человека. Юную дочку посла, как ей сказали. Риннолк не помнила свою невольную жертву, но наверняка та девушка — чудесное и совершенное создание. Таким всегда не везет. Риннолк это понимала, она вообще всегда все могла понять. Но… мечтательная, будто бы пьяная улыбка нечисти, шумное дыхание, стук собственного сердца… Крепко держащие руки, уносящие куда-то вниз — так, что не видно совсем ничего, сердце разрывается, а на шее затягивают удавку…

— Прости меня, — громче и настойчивей повторил бард. — Я ошибся. Серьезно ошибся.

Риннолк, все это время словно бы во сне запихивающая шарф в сумку и гладящая немного встревоженного Репея по шее, очнулась.

— Конечно. Конечно, я прощаю.

Не соврала, только заставить себя произнести слова более дружелюбно не получилось. Хотя нечего здесь прощать, по сути. Ты, родившись в Шермеле, вздрагиваешь от воспоминаний о гаснущем в глазах солнце, да? А каково было той девчонке, которая еще и жизни толком не видела?

— Тебе невозможно поверить, — не удержался, фыркнул бард.

Риннолк застыла спиной к нему, затягивая пояс с ножнами, и внезапно поняла, чего испугалась в тот момент больше всего — она не успеет. Не успеет узнать, найти и… Не успеет, в общем. Странно, но от этого понимания стало легче. Риннолк усмехнулась криво и жестко, как это делала всегда, и спокойно ответила, поворачиваясь к Кайсе лицом:

— А мне — плевать на то…

— А мне нет, — не отвязался Кайса. — Я сделал глупость и…