Королевские милости

«Однажды два великих крубена соперничали за владычество над морями, один из них был синий, а другой – красный. Два могучих чешуйчатых кита равной силы бились семь дней, но ни один не мог взять вверх над другим.

Каждый день, когда садилось солнце и их силы убывали, они по взаимному согласию прекращали схватку и завалились спать по разные стороны подводного котлована, чтобы восстановить силы, а утром, когда солнце снова вставало, возобновляли свою битву.

На седьмую ночь, когда красный крубен устраивался на отдых, к нему подплыл прилипало и зашептал:

– Убей его. Убей! Убей!.. Пока его глаза закрыты, а разум погрузился в глубокий сон, пронзи его сердце рогом. Убей его. Убей! Убей!..

– Что это за совет? – возмутился красный крубен. – Такой путь нельзя назвать честным и справедливым. За долгие часы сражений я научился восхищаться его мужеством и силой.

– Моя жизнь неразрывно связана с тобой, – сказал прилипало. – Я питаюсь остатками твоей пищи, да и по морям путешествовал только благодаря твоей силе. Если ты одержишь победу, у меня будет больше пищи, возможно, я даже вырасту и сумею показать свои разноцветные плавники другим рыбам. А если ты проиграешь, я найду себе другую огромную рыбу и буду жить от ее щедрот. Да, я выиграю от твоей победы, но бесчестье не разделю – память моря редко бывает милосердной к существам, которые винят в своем моральном падении советников.

Крубен удивился:

– Значит, ты признаешь, что ничем не рискуешь, – в то время как я могу потерять все. Зачем же мне тебя слушать?

– Потому что я, живущий от твоих щедрот, не должен быть твоей совестью: мой долг состоит в том, чтобы думать о вещах, о которых ты сам думать не осмеливаешься, строить планы, о которых ты боишься говорить вслух. Когда ты находишь великого крубена, повелителя моря, чья чешуя сверкает, а шкура сохраняет гладкость, чьи мышцы сильны, а тело полно энергии и здоровья, то можно не сомневаться, что существует множество связанных с ним прилипал, обожравшихся отбросами. Крубен, чьи прилипалы боятся запачкаться, не проживет долго и не одержит победы.

Красный крубен послушал своего прилипалу и стал властелином четырех морей».

Луан Цзиа закрыл книгу и с горечью рассмеялся: неужели он войдет в историю как прилипало? – потом вспомнил лунный свет, озарявший развалины Гинпена, и песню детей Хаана, вспомнил про обещание, которое дал отцу, и вновь ощутил беспокойство.

«Чем ближе к идеалу твои идеи, тем дальше от идеала способы их осуществления».

Армия Куни покинула Димуши и двинулась в сторону Пэна, который восстановил Кого Йела, а семью отправили туда еще раньше. По договору обе стороны обещали не выдвигать войска ближе, чем на пятьдесят миль к берегу Лиру.

– Ты решил, когда мы перейдем в наступление? – спросил Луан.

Они ехали в экипаже Куни. Король изучал доклады о сборе урожая и налогов и размышлял о том, как станет управлять своими новыми владениями после окончания войны. Теперь ему очень пригодятся старые архивы империи, предусмотрительно спасенные Кого Йелу. Он с благодарностью думал о премьер-министре, и вопрос Луана Цзиа застал его врасплох.

– В наступление? Ты ведь не думаешь, что мирный договор – это окончание вашей истории?

Куни посмотрел на него.

– Война шла слишком долго. Мы с Мата не смогли одержать победу. Я поставил свою печать на договоре. Дело сделано.

– Печать – это лишь след на бумаге и обладает той силой, которой ты сам его наделишь. У армии Кокру проблемы с продовольствием, солдаты рассредоточились по всему Кокру и потеряли бдительность. А мы, благодаря заботам Кого Йелу, имеем солидные запасы. Сейчас самый подходящий момент, чтобы нанести неожиданный удар, вложив в него все наши силы.

– И тогда я войду в историю как величайший предатель. Обвинения Мата против меня будут высечены в камне, а мои деяния сделают их истинными. То, что ты мне советуешь, противоречит всем законам войны. У меня не останется чести.

– Приговор истории невозможно оценить с близкого расстояния. Ты увидишь осуждение людей нынешнего поколения, но никто не знает, как их потомки отнесутся к твоим поступкам в будущем. Если ты не нападешь сейчас и не закончишь войну, кровопролитие будет продолжаться. Еще лет через десять-двадцать Дасу и Кокру снова встретятся на полях сражений, кровь окрасит воды реки Лиру, люди Дара будут страдать и умирать.

Куни подумал о жителях Пэна, которых бросил, рассчитывая, что сумеет сохранить дружбу с Мата. Их крики на улицах до сих пор преследовали его во сне.

– Ты принесешь в жертву множество людей ради сохранения собственной чести в пустом мире, – сказал Луан. – Мне представляется, что это будет невероятно эгоистичным поступком.

– Неужели не остается места для милосердия? Неужели между богами и людьми не может быть взаимопонимания?

– Милосердие к врагам, мой король, означает жестокость к друзьям.

– Такая логика, Луан, очень удобна для тиранов.