Королевский долг

У меня в голове тоже царил хаос, но по другой причине. Как только я услышал о разводе, я понял: для меня это значит, что мое будущее будет связано с принцессой. Я не раскис, я знал: ничего не бывает случайно и просто так. Удивляло только, почему принцесса не сказала нам раньше. Этого я никак не мог понять.

Когда я вместе с убитой горем Марией вернулся в кухню, первой нас увидела Венди.

— Что произошло?! — воскликнула она, кинувшись к Марии.

— Могу я теперь поговорить с тобой, Венди? — спросила Джейн. Десять минут спустя Венди вернулась. Она оказалась более разговорчивой. Надо отдать ей должное — она отнеслась ко всему философски:

— Мне все равно придется уволиться. А беспокоилась она больше за нас.

После ухода Джейн мы почти весь день просидели за столом в кухне, пили джин с тоником и рассуждали о случившемся. Падди пришлось вернуться в конюшню а обе горничные, потрясенные этими событиями, разошлись по домам.

Венди предложила Марии сигарету. — Конечно, в кухне курить нежелательно, но теперь думаю, все равно, — сказала она, и они выкурили одну за другой все двадцать сигарет из пачки. Вернуться в Лондон. На другую должность. В другую королевскую резиденцию. Мы никогда больше не увидим ни принцессу, ни Уильяма с Гарри здесь, в Хайгроуве.

В тот вечер, едва вернувшись в Кенсингтонский дворец, принцесса позвонила нам. Она одна знала, как расстроит Марию необходимость проститься с загородной жизнью, о которой та всегда мечтала, и вернуться в Лондон.

— Не переживай, Мария, — подбодрила ее принцесса, когда та вновь разрыдалась. — И тебе и Полу будет лучше здесь, со мной. Знаю, вам не хочется возвращаться в Лондон, но я все устрою.

Мария положила трубку, исполненная жалости к принцессе. Она знала, как одиноко жилось той в Кенсингтонском дворце и как для нее важно, чтобы семья слуг, к которым она так привыкла, продолжала работать на нее, а не на мужа. Среди того, что принцесса хотела оставить себе после развода, значились и Баррелы.

Тем временем принцесса получила очередное неприятное письмо из Букингемского дворца от герцога Эдинбургского. Пока адвокаты обеих сторон вели переговоры об условиях развода, принц Филипп решил: принцесса должна покинуть апартаменты № 8 и № 9, где она прожила последние десять лет, чтобы они могли стать лондонской резиденцией принца Чарльза.

В качестве альтернативного варианта, наиболее приемлемого для матери детей, обучающихся в пансионе, герцог предложил ей переехать в апартаменты № 7: теперь они пустовали, а прежде там жили Клейтоны, дальние родственники королевской семьи. Принцесса назвала апартаменты конурой, совершенно не подходящей для двух принцев. Зато для герцога Эдинбургского апартаменты № 7 значили много. Именно там он останавливался накануне свадьбы с королевой 20 ноября 1947 года.

Герцог ссылался на то, что эти апартаменты почти как отдельный дом. Но женщина, которую я вот-вот должен был назвать своей хозяйкой, не сдавалась. Поскольку принцесса имела возможность откровенно говорить с тестем, она могла поделиться с ним своими чувствами, не боясь огорчить его. Она заявила, что ни при каких обстоятельствах не намерена уступать принцу Чарльзу. Она продолжала считать Хайгроув своим, а в Лондоне начала обустраиваться в Сент-Джеймсском дворце. Принцесса сохранила за собой апартаменты № 8 и № 9, где я стал прислуживать ей одной вместе с Марией, полдня исполнявшей обязанности горничной.

Глава восьмая

КЕНСИНГТОНСКИЙ ДВОРЕЦ

«Может, посмотрим фильм?» — спросила принцесса Диана.

Была суббота. Мы только что вернулись в Кенсингтонский дворец, пройдясь по магазинам на улице неподалеку от дворца. Повара отпустили на денек домой, и он уехал, оставив в холодильнике салат на ужин. В доме царила тишина. День был свободный, у принцессы на сегодня не было назначено никаких дел, и она вполне могла пару часов провести так, как ей нравится.

Сейчас она стояла в дверном проеме буфетной на первом этаже, а я заваривал две чашки растворимого кофе. «Выбирай фильм. Я приду через пять минут», — сказала Диана и пошла по лестнице вдоль бело-желтых стен.

Мы могли подолгу болтать о фильмах, и теперь, помешивая кофе в бело-голубых чашках — принцесса предпочитала фарфор, — я знал, какой фильм мы будем смотреть.

В ее коллекции было не так много фильмов, как у Уильяма и Гарри, но у нее все же было несколько хороших классических фильмов, в основном мелодрам. Она называла их «слезоточивыми».

Войдя в гостиную, я сел на корточки и стал изучать надписи на видеокассетах, которые занимали две полки белого комода, находившегося в основании высоченного, почти до потолка, книжного шкафа. «Унесенные ветром», «Шелковые чулки», «Моя прекрасная леди», «Цилиндр», «Карусель», «Саут Пасифик», «Привидение», «Английский пациент». Мой взгляд остановился на фильме «Короткая встреча» [19]. Этот точно из разряда «слезоточивых». Принцесса смотрела его, кажется, чаще, чем я ей готовил кофе или морковный сок. «Давайте посмотрим вот этот», — сказал я, когда она вошла в комнату, и вставил кассету в видеомагнитофон.