Королевский дуб

Мы обошли вокруг дома. Около тридцати человек стояли и сидели на огромной старой веранде. Она не имела крыши, как патио или палуба, простиралась над ручьем и была открыта солнцу, которое лилось с небес, подобно дикому меду. Должно быть, она поддерживалась сваями — темная вода текла прямо под ней, и я могла видеть ее через щели в широких досках. В дальнем конце дома часть веранды была огорожена; я не знала, что там находится.

Я подумала, что лес и вода были в такой же степени частью жизни в этом пристанище чародея, как обои и ковер в нормальном доме. Наверное, обычные стены и крыша вскоре могут надоесть и даже станут давить на того, кто жил в подобной обители. И я решила, что теперь понимаю, почему Том Дэбни не желал покидать лес.

— Было бы тяжело оставить все это, — заметила я.

— Самое прекрасное время здесь — осень и весна, — рассказывал Том. — Вы видите самое лучшее, что здесь может быть. В середине августа в лесах невозможно глубоко вздохнуть от духоты, а москиты вооружены обрезами; в феврале — все равно что жить в холодильнике, полном грибов. Каждое лето и зиму я называю себя дураком. Зато когда наступает осень или весна, я кажусь сам себе гением. Рад, что вам здесь нравится, надеюсь, это не просто из вежливости.

Он пристально посмотрел на меня. Голубые глаза казались почти противоестественно сосредоточенными.

— Конечно, нет, это место действительно волшебно, — воскликнула я. — Оно похоже… на что-то, описанное в книге, мифе или сказке.

Том усмехнулся:

— Да. Я тоже так думаю.

Он провел нас к гостям и представил. Хил все еще держала на плече Эрла, как талисман. Среди приглашенных была небольшая группа жителей Старого Пэмбертона, с которыми я уже была знакома, среди них Тиш и Чарли; они сидели в продавленных шезлонгах, пили пиво и лениво улыбались нам. Гвен и Фиппс Каррингтон помахали с перил веранды; они выглядели до смешного элегантно во всей окружающей простоте даже в свободных брюках и сапогах. Также там присутствовал один из партнеров Картера по юридическим делам, с которым я уже познакомилась раньше, и его жена, а кроме них — Арн Вольф, управляющий пэмбертонской Гостиницей, которого я видела несколько раз в обществе Тома Дэбни. Он пил что-то из бумажного стакана и спокойно кивал головой, как старая черепаха, разомлевшая на солнце. Он явно был гостем, а не нанятым для обслуживания человеком, как я сочла вначале.

На веранде также расположился и худой юрист с замотанными проволокой очками. Он блаженно улыбался, прикрыв веки, и постоянно потягивал что-то из стакана. Мартин Лонгстрит, декан Пэмбертонского колледжа, держал в руне высокий бокал с плавающим там лаймом, причем ухитрялся выглядеть как преподаватель-англичанин даже в ужасно неподходящих камуфляжных брюках, рубашке и высохших старых сапогах. На головах двух последних были надеты ухарские венки, как у Тома Дэбни. Больше не было никого из колледжа и никого, с кем я была знакома или виделась раньше.

Том представил меня присутствующим, среди которых были владельцы салона „Беттиз бьюти бокс" в Нью-Моргантоне, помощник библиотекаря из средней школы Эрнеста П. Фортнума, механик, работник строительной фирмы, фермер, специализирующийся на выращивании соевых бобов, владелец сети прачечных-автоматов, хозяин оружейной лавки с Пальметто-стрит, молодой католический священник из Таллахасси и бородатый молодой человек, который управлял отделением „Гринпис" в Олбани.

Глядя на их хаки, камуфляжные брюки, клетчатые рубашки, пуховые жилеты и резиновые туфли, можно было решить, что они — завсегдатаи тренировочных дорожек Старого Пэмбертона. Гости улыбались и были какими-то томными, словно солнце и пунш из нового оцинкованного таза, стоящего в углу веранды, заколдовали их и погрузили в нечто подобное полусну: все они держались дружелюбно и непринужденно с Хилари и со мной. Картер, видимо, был знаком со многими из гостей.

У края воды, на небольшом мысе, отгороженном ивами, кричали и смеялись дети, и им аккомпанировал счастливый лай больших собак и кряканье множества уток. А откуда-то из-за дома звучали дисканты блеющих коз.

Я вытянулась на солнце, наблюдая за дочкой и сидящим на ее плече енотом и думая о том, что в отличие от Другой Стороны Пэмбертона здесь не было скрытых мелей, рифов и подводных течений. Здесь, на этой серо-серебряной веранде над Козьим ручьем, в этот осенний полдень было возможно просто сидеть на солнце и просто существовать.

— Хотите посмотреть остальную часть дома? — спросил подошедший Том Дэбни.

— Да, — ответила я. — С удовольствием.

— Тогда пошли. Хилари, бери с собой Эрла. Этот дом больше его, чем мой.