Королевский двор Франции в эпоху Возрождения

Как показывает проведенное исследование, вопреки устоявшемуся мнению в западной историографии, одной из главных черт Ренессансного двора периода Франциска I (1515–1547) стало его кардинальное структурное, церемониальное и персональное обновление, в соответствии с претензиями на реализацию абсолютной власти и права короля творить закон для всей Франции, при сохранении базового организационного капетингского начала, — заглавной роли Королевской палаты и неизменной номенклатуры ключевых куриальных служб.

В середине XVI в. во Франции утвердилось понимание того, что двор в стране один и един; куриальные должности, отныне воспринимавшиеся как достоинство (dignité), т. е. право соучаствовать в принятии публичных решений посредством всех механизмов, предоставляемых двором, неразрывно сплелись с традиционным представлением о дворянской верности (fidélité) королю, что позволило закрепить взаимные обязательства короны и придворных. Именно эти обязательства привели к формализации права наследования должностей и гарантии должностной несменяемости, равно как утверждению правила невозможности отнять однажды дарованные привилегии, при условии полной политической лояльности служащих и соблюдения правил придворного общежития. Желание утвердить исключительное положение двора как социально-политического центра государства привело к появлению в 1560–1580-х гг. нового типа документов, регулирующих организационную, функциональную и церемониальную систему как всего куриального института, так и его отдельных служб: место ордонансов заняли королевские Регламенты, которые имели силу ордонансов в правовом и организационном пространстве двора. Они не подлежали обязательной регистрации в Парижском парламенте и давали королю возможность политического и кадрового маневра, права безраздельно управлять куриальными процессами. Правда, Генеральные штаты 1560 и 1588 гг. пытались вмешиваться в это право, и небезуспешно, особенно в части сокращения финансирования и численности придворного штата, однако короли, выполняя резолюции этого сословно-представительного органа, всякий раз возвращались к исходному положению и продолжали целесообразную на текущий момент куриальную политику.

Стоит отметить вместе с тем, что короли XVI в., по нашему убеждению, не обладали четким стратегическим планом действий в отношении своего двора и никогда не ставили себе целью и политической задачей подчинить себе общество двора. В отношении последнего скорее действовал принцип достижения компромисса с позиции силы. Логика куриальных преобразований — реформ и отдельных мероприятий — заключалась прежде всего в желании короны адекватно реагировать на текущие вызовы, главным образом, политического и организационного порядка, и делать это, прежде всего, добиваясь эффективности функционирования придворных служб, тесным образом связанных с остальными государственными структурами власти и управления.

Институциональная и организационно-правовая унификация двора, ставшая целеполаганием французской короны, являлась следствием унификации политической и была продиктована также ростом королевского двора, влиянием «младших домов» двора — дворов королев и членов королевской семьи — и их борьбой за свое место в системе большого двора. Наделяя равными привилегиями всех служащих большого двора в первой половине XVI в., короли вместе с тем выстроили иерархию домов членов королевской семьи, что было закреплено в церемониальном порядке: служащие дома короля всегда предшествовали остальным.

Франциску I важно было не только функционально и организационно преобразовать свой двор, но также встроить его вновь созданные структуры во французский церемониал, государственного и куриального значения, который, в свою очередь, также усложнялся и совершенствовался. Именно церемонии были призваны подчеркнуть иерархию рангов и должностей, стать показательным средством управления двором, обществом и государством, репрезентацией королевской власти. Эта иерархия, однако, пребывала в постоянном движении на протяжении всего XVI в., в том числе по причине продолжающихся изменений в структуре французской элиты и возникновения куриальных политических клиентел, что приводило к конфликтным ситуациям при определении королями места отдельных знатных лиц или семей во время церемоний и важных мероприятий. Местнические ссоры самых привилегированных семей Франции — Бурбонов, Гизов и Монморанси, переросшие во второй половине XVI в. в открытое политическое противостояние, начались именно в правление Франциска I.