— Ты не обязана делать все, что я тебе приказываю, — сказал он.
— Мне хотелось доставить тебе удовольствие, — ответила она.
— Я не из тех мужчин, которые заставляют женщин делать что-либо против их воли.
— Я знаю, Алекс.
— И женщины, которые подчиняются мужчинам, просто шлюхи.
— Алекс…
— Забудем, хорошо? Можешь носить лифчик или не носить, как тебе угодно.
— Я буду носить. Раз уж купила, так буду.
Он коротко кивнул и больше ничего не стал об этом говорить, хотя раздражение не проходило. Если она честная, так что же она одевается не так, как они? Он не понимал, что он тут делает с этой фраершей, но, пока он с ней, пусть не расхаживает, как шлюха. Вместе с Китти куда ни пойди, все сразу видят, что она шлюха. Этого не скроешь, да ведь она и есть шлюха. Но это по крайней мере честно. А тут все равно что с приятелями Джессики, которые курят «травку» и отпускают всякие шуточки. Они же ни хрена не знают, эти фраеры! Тут то же самое. Девчонка надевает тонкую футболку прямо на голое тело — и что прикажете думать? Девушка или шлюха, или нет, и если она не шлюха, то пусть не пытается выглядеть как шлюха. А эти вчерашние длинноволосые подростки? Да он должен был их по асфальту размазать. И все же нельзя их обвинять, если встать на их место. Странно еще, что они не подошли к ней и не спросили, сколько она берет. Ему было противно, что она сразу подчиняется приказу — тут же побежала покупать лифчик. Девушка должна знать себе цену и плевать на все, что говорят другие, просто вести себя так, как она хочет. Как тот тип в антикварном магазинчике со своими идиотскими надписями. Он что, вправду думает, что это кого-нибудь остановит? Это приведет только к тому, что однажды ночью кто-нибудь обчистит его на фиг, утащив и дурацкие писульки.
Всю субботу они бродили по антикварным магазинчикам. День был чудесный, он был не против того, чтобы ездить от магазинчика к магазинчику, но противно было чувствовать себя дураком, как только они заходили внутрь. Джессика любила старинные вещицы — это было понятно по обстановке ее квартиры. Его же собственные вкусы склонялись к строгому современному дизайну, он любил вещи простые и ясные, стремительные. Вроде скаковых лошадей. Он не думал, что Китти можно назвать скаковой лошадкой. А вот если глянуть на Джессику — так ее можно было бы такой назвать. А Китти — идиотка, надо же так попасться! Теперь он никогда не получит назад свои две тысячи.
Во всех магазинчиках, которые они обошли, он не нашел ни единой вещицы, которая бы ему понравилась. Если бы он зашел сюда с целью что-нибудь украсть, он ничего бы не взял. Это напомнило ему одну историю про взломщика, который зашел в квартиру и ушел, оставив записку: «Ублюдки нищие, у вас и украсть-то нечего». В этих магазинчиках было полным-полно ценных вещей, но дело было не в этом. Ценники говорили о том, что вещи тут дорогие, но, если бы он вошел в жилую комнату, заставленную такими штуками, он не смог бы понять, что тут стоящая вещь, а что дешевка, и его вкус велел бы ему оставить все на месте.
С драгоценностями все было иначе. С одного небрежного взгляда Алекс был способен отличить настоящий бриллиант от стекляшки, даже не царапая камнем стекла. Он загорелся тем, чтобы пробраться в тот дом на Пост-Миллз и добраться до цацек жены Рида, хотя и не представлял, где может быть сейф. Он понимал, что придется ждать, пока они не смогут туда пролезть и начать поиски. Ему просто не терпелось забраться туда еще по одной причине. Ему хотелось посмотреть на эту квартиру. Он хотел увидеть, как можно обставить дом всей этой фраерской мебелью, если у тебя денег куры не клюют. Может, там он урвет тот самый жирный кусок, за которым всегда охотился, после завяжет, может, купит
Супермаркет. Арчи. Это все казалось легким делом. Просто войти, вырубить сигнализацию, открыть сейф — вообще дело плевое. И все равно — ночью.
На ужин у них был лобстер.