Королевский гамбит (СИ)

Смертельная опасность должна пугать, но на деле всё с точностью до наоборот — пущенный по артериям адреналин только распаляет желание. Отбрасываю на пол блокнот, ногой отталкиваю покрывало, не позволяя Аддамс скрыть под ним столь совершенную красоту. Вместе с тонкой серой тканью к стене отлетает и завёрнутый в неё пистолет — ударяется о каменный выступ плинтуса с тихим металлическим звуком. Наплевать.

На всё наплевать. Прямо в эту секунду значение имеет только обнажённая Уэнсдэй, которая взирает на меня снизу вверх своими блядскими глазами цвета безлунной ночи.

— Долго будешь пялиться или всё-таки трахнешь меня? — Аддамс с вызовом вздёргивает подбородок, отбрасывая за спину водопад иссиня-чёрных волос.

— Если ты так настаиваешь… — пожимаю плечами с наигранной безмятежностью, а в следующую секунду подаюсь вперёд и резко опрокидываю её на кровать.

Мне хочется подольше растянуть момент предвкушения, но Уэнсдэй не оставляет ни единого шанса сохранить остатки здравомыслия — маленькие пальчики проворно ложатся на лацканы пиджака, стягивая по плечам плотную светлую ткань. Затем принимаются поспешно расстёгивать рубашку, пока мои ладони жадно изучают каждый изгиб её тела. Дыхание Аддамс учащается, губы маняще приоткрываются — и она инстинктивно выгибается в спине, следуя движениям моих рук. Мертвецки холодная кожа быстро теплеет под раскованными прикосновениями, на бледных щеках вспыхивает лихорадочный румянец.

Чернильно-чёрные омуты её глаз затягивают меня подобно бешеному водовороту — проникают в самую душу, порабощают волю и отрезают все пути к отступлению. Уперевшись одной рукой в постель, я коленом раздвигаю стройные ноги, пока Уэнсдэй возится с пряжкой ремня. У меня даже не хватает терпения полностью избавиться от одежды — как только она расстёгивает молнию и немного стягивает мои брюки, высвобождая напряжённый член, я подаюсь вперёд и вхожу одним резким движением. Аддамс такая влажная, что проникновение даётся легко — тугие мышцы податливо расслабляются, принимая твёрдый член по самое основание. Она запрокидывает голову с глухим протяжным стоном и шире раздвигает ноги. Я теряюсь в вихре острых ощущений, буквально сходя с ума от обжигающе горячей тесноты.

Припадаю губами к изящной шее, оставляя влажную дорожку поцелуев от мочки уха до хрупкой ключицы, и делаю первый осторожный толчок. Уэнсдэй приподнимает бедра и обвивает меня ногами, позволяя входить ещё глубже.

Она скользит ладонями по взмокшей спине, задевая разгоряченную кожу острыми ноготками — слегка царапает, но пока не оставляет собственнических следов обладания.

Мои пальцы запутываются в её волосах, а зубы жадно впиваются в шею — на алебастрово-бледной коже мгновенно расцветают мелкие созвездия лиловых синяков.

Я двигаюсь медленно и плавно — глубоко погружаюсь в податливое тело и выхожу практически полностью, сохраняя устойчивый ритм. Разум плавится от крышесносного возбуждения, а сердце — от щемящей нежности, и я больше не сомневаюсь в правильности своего решения.

За неё можно умереть. Можно убить.

Можно предать собственную семью — и никогда об этом не пожалеть.

Уэнсдэй быстро подстраивается под темп движений — сладко стонет в голос и подаётся навстречу каждому толчку. Её близость действует на меня совершенно одуряюще, будто я нахожусь под действием мощного наркотика, наполняющего каждую клеточку невероятным удовольствием. Ласковые поглаживания на моей спине постепенно сменяются более жёсткими — Аддамс впивается ногтями, оставляя красноватые отметины в форме полумесяцев. Мстительно сильно сжимаю соблазнительное полушарие груди, пропуская между пальцами затвердевшие соски. Её тонкая рука скользит между нашими телами и останавливается на клиторе — машинально опускаю взгляд вниз, наблюдая, как тоненькие пальчики ласкают самое чувствительное место.

Проклятье, какая же она горячая.

Нельзя быть настолько горячей, это абсолютно преступно. Нельзя настолько сильно сводить с ума — но ей удаётся.

Я начинаю двигаться быстрее и резче, срывая с вишневых губ особенно громкие стоны. От стремительно нарастающей грубости Уэнсдэй приходит в абсолютный экстаз — по телу проходит лихорадочная дрожь, а немигающий взгляд угольных глаз становится совсем безумным. Наши губы встречаются — её язычок мгновенно скользит ко мне в рот, углубляя поцелуй.

Ещё больше увеличиваю скорость движений.

При каждом толчке раздаётся характерный влажный звук.

Аддамс прикусывает мою нижнюю губу — сильно, жестоко, до крови. Острая вспышка боли побуждает на ответную грубость, и я мстительно крепко стискиваю её бедра.

И пусть лиловые отметины от моих пальцев вскоре сойдут, я всегда буду помнить, что они были, были…

В голове стоит дурман наслаждения, пульс стучит в висках, дыхание сбивается.

Никогда и ни с кем я не испытывал такого бешеного фейерверка ощущений.

Как же так вышло, что именно чертова Уэнсдэй Аддамс — дочь заклятого врага, сука редчайшей породы с ледяным сердцем — вызывает такой ураган чувств, какой не вызывала ни одна женщина в моей жизни?