Королевский корсар

Эта короткая загадочная речь, как ни странно, произвела на в высшей степени практический ум торговца сильнейшее впечатление. И он решил отказаться от уже задуманного ночного обыска капитанского скарба.

Если бы речь шла не о знаменитом алмазе, он бы посмеялся над наивной попыткой своего друга напустить вокруг камня дополнительного тумана. Но сейчас…

Даже самые трезвые люди пьянеют в присутствии особенно больших ценностей. Невозможно себе представить человека, способного пошутить перед горой золота на миллион фунтов.

На это способен только сумасшедший.

— Знаешь, Уильям, мы поступим следующим образом, — сказал Ливингстон на пятый день плавания, когда страсти улеглись и в голове составился новый план, — мы не поплывем сразу в Нью-Йорк.

Капитан вскинулся:

— То есть как это?

— Мы высадим тебя в южной части Лонг-Айленда.

— Я не хочу в южную часть Лонг-Айленда, я хочу как можно скорее увидеть Камиллу! Я переоденусь, побреюсь наголо, приклею бороду, но я отправлюсь к ней.

— Когда ты явишься к ней лысый, бородатый и переодетый индейцем, ее хватит удар.

— Ты сообщишь ей, в каком виде меня ждать.

— Я сообщу ей, где тебя искать. И она сама к тебе прилетит. На крыльях страсти.

Ливингстон подумал, что с крыльями страсти он чуть пересолил. Но Кидду так не показалось. Его озаботило другое:

— Как же она прибудет ко мне, если ей нельзя вставать?

Друг тут же нашелся:

— Ее привезут.

— Доктора?

— Хотя бы и они. Пусть, кстати, поприсутствуют при алмазной процедуре и поумерят свою ученую спесь.

— Отлично!

— Вот именно. После этого ты отдашь алмаз, его отвезут в Лондон, скандал будет исчерпан. Ты сможешь появляться открыто. Останется лишь погасить издержки.

Кидд кивнул:

— Да, пусть эти серьезные люди в париках заплатят мне за то, что я пережил.

Ливингстон налил себе рома и выпил его одним циничным глотком.

— Боюсь, Уильям, ты немного неверно представляешь себе ситуацию.

— Возможно. Я даже тебя сейчас не вполне понимаю.

— Так вот… — Торговец задумался, стоит ли говорить то, что он вознамерился сказать, но, так ничего и не решив, продолжил: — Поскольку алмаз поступит индийскому послу, а от него к королю, те господа, что снарядили «Приключение», понесут большие убытки. Тебе надо подумать, чем их возместить. У тебя, насколько я понимаю, был корабль, тот, на котором ты приплыл на Эспаньолу, но теперь его нет. Как и груза, в нем, видимо, имевшегося.

Кидд вздохнул:

— Груз мне не принадлежал, я отказался от своей доли.

— Почему?

— Чтобы спасти друга. Его звали Базир, он был очень хороший и умный человек. Мы разговаривали с ним часами. После Камиллы и тебя он был мне самым близким человеком.

Ливингстон достал из кармана платок и тщательно вытер потное лицо.

— Базир?

— Да.

— Мусульманин?

— Да.

— Теперь я знаю, кто взял королевский декрет.

Кидд поморщился, как будто Ливингстон сказал совершенно несусветную глупость.

— Он не только его взял, но еще и доставил ко двору Великого Могола.

— Ты безумец. Базир мой друг. Он не мог так поступить! Друзья не могут так относиться друг к другу.

Ливингстон просто махнул рукой.

— Ну, вот ты, ты мог бы так поступить. Ты торгуешь, ты любишь деньги, так скажи, разве за деньги, даже за большие деньги, ты бы мог меня предать?

Торговец встал из-за стола.

— Ты не ответил на мой вопрос.

— Я не отвечаю на глупые вопросы.

«ПРИЗ АВАНТЮРИСТА»

(продолжение)

Яблоневый сад миссис Джонсон-Кидд снова был в цвету.

Тяжелые майские пчелы сновали в благоуханных кронах.

Черная дворня была так же ленива, как и два года тому назад, когда под этими цветущими сводами Ливингстон вел своего друга капитана Кидда в дом белотелой вдовы.

Теперь торговец шагал один.

Нервно постукивая тросточкой в кирпичную дорожку и хмуро поглядывая по сторонам.

Май не радовал мистера Ливингстона и не мог смягчить своей волшебной пышностью несомненное разлитие желчи в его организме.

Поднявшись по ступеням, гость решительно вошел внутрь. За время, прошедшее с отплытия капитана Кидда к туманным мадагаскарским берегам, мистер Ливингстон стал в доме миссис Джонсон-Кидд совсем своим человеком.

Он приезжал когда ему вздумается.

Приводил кого пожелает.

С удовольствием ел и пил.

Впрочем, соломенную вдовушку это мало стесняло. Она не ограничивала себя в знакомствах. Любила шумные застолья и всевозможное музицирование.

Клавесин в ее доме не умолкал.

Часто она в большой компании отправлялась на лодках вверх по Гудзону. Тогда устраивались очаровательные пикники, с кострами и плясками вокруг них.

Правда, заплывали не слишком далеко, чтобы, не дай Бог, не столкнуться с индейцами.

В большой гостиной Ливингстон никого не обнаружил. Тогда он прошел дом насквозь и оказался на заднем крыльце, мало чем уступавшем парадному. С него открывался вид на парк, устроенный как бы по английской моде.

Газон.

Кусты, подстриженные в виде шаров.

Пруд с ажурной беседкой на берегу.

Лодка, возле беседки.

Все это великолепие прозябало без внимания миссис Джонсон.

Ливингстон вернулся и столкнулся с Ситти, мулаткой-горничной. На ее лице был написан ужас. Еще бы, она пропустила появление гостя и не доложила о нем госпоже.

— Где миссис Джонсон?