Королевский порок

– Но от нее будет зависеть все, – подхватил герцог Йоркский. – Если…

Интересно, о каком условии речь? У меня в голове что-то щелкнуло, – казалось, в невидимом механизме повернулся винт, и мои мысли приняли совершенно новое направление. Я вспомнил загадочную сломанную шкатулку, обнаруженную на полу в комнате Олдерли. Возможно, ответ кроется в ее содержимом.

После разговора с герцогом Йоркским и его тестем я спросил у Милкота, не согласится ли он побеседовать со мной наедине. Милкот проводил меня вниз, и через просторные приемные на первом этаже мы вышли на террасу с видом на сад: тут нас наверняка не подслушают.

– Я заметил, что сегодня на Пикадилли ни одного недовольного, – произнес я.

– Это пока, – пожал плечами Милкот. – Но я уверен, что шпионы Бекингема и сейчас наблюдают за воротами.

– Кстати, о людях Бекингема, – проговорил я. – Со дня нашей последней встречи вы видели тех двоих, которые мутят народ? Верховодов?

– Высокого мужчину в коричневом камзоле и его толстого слугу? Нет. Оба уже несколько дней не показывались.

– Если заметите их, пожалуйста, дайте мне знать.

Если Вил и его слуга снова объявятся на Пикадилли, возможно, я сумею убедить Чиффинча поговорить с королем и взять этих двоих под арест. Признаюсь честно, сегодня днем они меня не на шутку напугали, причем не только своим поведением: до какой же степени эти двое были уверены, что им все сойдет с рук, чтобы похищать меня прямо на территории Уайтхолла!

– Для меня это очень важно, – прибавил я.

Должно быть, уловив в моем голосе необычную интонацию, Милкот устремил на меня испытующий взгляд.

– Разумеется, сэр. Можете на меня положиться.

Когда мы шли по террасе, я взглянул на павильон, где нашли тело Эдварда Олдерли. Окно на верхнем этаже было открыто. У двери высилась груда старого кирпича. Край накрывавшей ее холстины колыхался на ветру. На промокшей от дождя куче песка была брошена тачка.

Милкот словно прочел мои мысли.

– Трудно поверить, что работы будут доведены до конца, не правда ли? Ее светлость была бы весьма опечалена, увидев павильон в подобном состоянии.

– Каков был характер леди Кларендон?

– В свое время нрав у нее был суровый, но возраст и болезни сотворили с ней жестокие вещи.

Я кивнул, про себя подумав, что точно так же можно описать кузину леди Кларендон, госпожу Уорли.

Милкот тихо прибавил:

– Его светлость тоже стар и болен.

Я взглянул на Милкота:

– Про подагру лорда Кларендона мне известно. Однако страдает ли он от каких-нибудь других недугов?

– Нет – во всяком случае, не от телесных. Да и ум его ничуть не притупился. Однако за эти месяцы на долю лорда Кларендона выпало столько испытаний, не говоря уже об утрате львиной доли влияния при дворе, что я невольно сомневаюсь, оправится ли он после всех ударов судьбы. Друзья лорда Кларендона отворачиваются от него один за другим. Если Бекингем вместе с другими врагами его светлости в парламенте добьются, чтобы над ним учинили судебное разбирательство, что же тогда останется? Даже жизнь его светлости окажется под угрозой, и спасти его сможет только вмешательство короля.

– А как же вы, сэр? – спросил я. – Куда вы пойдете, если с лордом Кларендоном произойдет худшее?

Милкот ответил мне прямо-таки с ангельской улыбкой:

– Я? За себя я не волнуюсь. Герцог Йоркский обещал найти для меня место в своем доме, и я уверен, что он не нарушит слово, данное боевому товарищу. Я спас ему жизнь во время осады Арраса, а герцог не забывает тех, кто оказал ему услугу. – Некоторое время мы шли молча, а потом Милкот тихо прибавил: – Но я боюсь за его светлость.

Покинув Кларендон-хаус, я больше получаса прогуливался по парку, стараясь распутать клубок, каким мне представлялось это дело. В одном я был уверен: все нити взаимосвязаны – и утонувший в колодце лорда Кларендона Олдерли, и ребенок, которого прятали среди Фенских болот, и вор в колледже Иерусалим, и королевский порок. Вил – любопытно, за что его прозвали Епископом? – явно исполняет чужую волю, по всей видимости герцога Бекингема. А дочь леди Квинси и пропавшее содержимое серебряной шкатулки – важные части этой интриги.

Однако я никак не мог сообразить, в чем именно она заключается. Ради чего Бекингем и Вил идут на такой риск и затраты? Вил преследует меня, а я даже не догадываюсь почему. Может быть, он надеется подкупить меня и переманить на свою сторону? Или хочет, чтобы я замолчал навсегда?

Я ходил из стороны в сторону, и меня все сильнее одолевало уныние. Мало мне того, что король использует меня в своих интересах! Но гораздо хуже то, что я тайно укрываю Кэт Ловетт от властей. Если мой обман вскроется, за неисполнение воли короля мне грозит не только отставка и потеря дохода. Меня ждет арест и, возможно, суд. Дело вполне может закончиться виселицей.