Королевский порок

Я закрыл за собой дверь спальни. Я с ног валился от изнеможения. Руки и ноги болезненно ныли. Больше всего мне хотелось рухнуть в кровать. «Всего на полчаса, – сказал я себе. – Зато потом я стану новым человеком».

Однако усилием воли я заставил себя сбросить камзол и сел за туалетный столик. Я снял с головы парик и водрузил его на подставку. В дороге он весь пропылился. Я уставился в зеркало на собственное изможденное лицо.

Без парика шрамы от ожогов на моей голове и лице предстали передо мной во всех подробностях, и я почувствовал себя обнаженным, будто новорожденный младенец перед повитухой. Хотя какое значение имеют эти отметины? В сравнении с другими моими бедами и тревогами они просто меркнут.

Сейчас меня больше волнует Кэт, и Чиффинч, и собственное будущее – один Бог ведает, что меня ждет. Тут перед моим мысленным взором явилась непрошеная гостья – леди Квинси.

Раздался стук в дверь, и образ рассеялся. Вместо леди Квинси передо мной предстала Маргарет с кувшином горячей воды. Оставив воду на столике, моя служанка повернулась, чтобы уйти, но я ее окликнул.

– Закройте на секунду дверь, – велел я и, дождавшись, когда она исполнит мое распоряжение, спросил: – Мне приходили письма?

– Нет, сэр.

Я надеялся, что Джордж Милкот что-нибудь разузнал о судьбе пропавшего слуги, Мэтью Горса.

– На днях вы упоминали свою подругу, разносчицу «Газетт». Кажется, ее зовут Марта?

Маргарет разгладила передник.

– Доркас, сэр. Надеюсь, все в порядке… Уверена, она не стала бы…

– Нам в «Газетт» очень не хватает добросовестных разносчиц. Вы говорили, что Доркас нуждается в деньгах?

– Да, сэр, они все в них нуждаются.

Я поднес палец к губам.

– Вашей подруге можно доверять?

Маргарет кивнула, однако в ее взгляде отразилась тревога.

– Если она будет держать рот на замке, я одновременно и облегчу ей жизнь, и дам возможность немного подзаработать. Доркас с кем-нибудь делит постель?

Маргарет пришла в такое смятение, что я, не удержавшись, рассмеялся.

– У меня и в мыслях нет покушаться на ее добродетель. Я просто хочу знать, одна она живет или нет.

– Доркас ночует на чердаке над конюшней, сэр, одна. Ее сын служит во флоте, и бывает, что ему дают увольнительную, но сейчас он в Танжере.

– Госпоже Хэксби нужно где-нибудь пожить несколько дней, – пояснил я. – Не сказать, чтобы ее многие знали в лицо, однако ее ищут, и за ней вполне могут прийти сюда. Доркас согласится дать госпоже Хэксби приют под своей крышей?

– Я спрошу, – с сомнением произнесла Маргарет. – Доркас не из болтливых, в этом я за нее ручаюсь. А потеряв работу, она с голоду умрет.

– Моего имени не упоминайте. Придумайте что-нибудь вместе с госпожой Хэксби. Скажите, что она служанка, которую ищут приставы. Или она сбежала от хозяина, пытавшегося ее обесчестить, и тот гонится за ней по пятам.

– А для Доркас это не опасно, сэр?

– Ни малейшей опасности – ни для Доркас, ни для вас, ни для кого-либо другого. И вот еще что – госпожа Хэксби уже немного изменила свою внешность, и, если удастся преобразить ее еще сильнее, не вижу причины держать ее в четырех стенах, особенно если в городе она сможет быть нам полезной. Почему бы не сделать Кэт разносчицей «Газетт»? Пусть ходит по маршруту вместе с Доркас.

Мы с Маргарет долго глядели друг на друга в полном молчании. Хочешь что-то спрятать – положи на видное место.

Глава 29

До Собственной лестницы я добрался в начале одиннадцатого. Всю дорогу от Савоя я почти бежал и теперь изнывал от жары, не говоря уж о том, что все мое тело ныло после поездки в седле. Меня незамедлительно проводили к Чиффинчу: он встретил меня стоя, и его расположение духа оставляло желать лучшего.

– Опаздываете, Марвуд, – бросил он, прерывая мои попытки извиниться. – Следуйте за мной.

Пройдя мимо меня, он вышел через дверь, которой я раньше не пользовался, и мы очутились в причудливом лабиринте, где вовсю шли строительные работы. В этой части дворца располагались личные апартаменты фаворитов и даже покои самого короля. Чиффинч шагал быстро и ни разу не сбился с пути. Он поворачивал то вправо, то влево, поднимался и спускался по лестницам, пересекал дворы и снова нырял в коридоры. Мы проходили мимо многочисленных стражников, те отдавали Чиффинчу честь и распахивали перед нами двери. Мне казалось, что на меня они не смотрят. Для них я был невидимкой.

Мы вошли в покои, где у окна вполголоса разговаривали двое богато разодетых придворных. За окном вяло текла серая река. В сумерках вода выглядела тусклой, будто старая рыбья чешуя. При нашем появлении придворные обернулись. Я их сразу узнал – и Чиффинч тоже. Что-то пробормотав себе под нос, он поклонился со словами:

– Приветствую, ваша милость, ваша светлость.