Королевский поцелуй

В горле резко запершило, и я зычно кашлянула. Птицелев рыкнул, пресекая разговоры и, не желая участвовать в государственном перевороте, оттолкнулся от земли мощными лапами, и взмыл в воздух. Понятия не имею, куда мы летели, но в теплой пушистой лапе, прижатой к мягкому горячему боку, было безопасно и невероятно уютно. Меня баюкали размеренные тяжелые удары звериного сердца и мерцание ярких звезд.

Как я могла уснуть во время полета? Понятия не имею! Свежий воздух, хмельное счастье, любимый монстр рядом… что еще надо?

Я сказала лю…

Меня вело наитие! Оно тянуло вперед с такой силой, что невозможно сопротивляться. Каким чудом я не прикончил Байдера – ума не приложу. Едва совладал со зверем, а он требовал крови! Ярость требовала крови! Справедливость ее требовала, но разум возобладал. Оливия бы мне не простила.

Крепче сжал олененка. Она возилась в моей лапе, но вскоре притихла и уснула.

Дурочка. Маленькая, наивная, ревнивая глупышка! Видеть ее в объятиях Байдера – стало ударом. Я не хотел давить. Не хотел пугать. Не хотел держать ее в ежовых рукавицах и контролировать. Прекрасные птички, заточенные в золотую клетку, быстро чахнут и погибают. Но это уже за гранью.

Доигралась!

И с моими нервами, и со своей ложью.

Посидит в клетке, как миленькая. Подумает над своим поведением. Вплотную займемся воспитанием и вопросами полового просвещения. Да и наказать не помешает, что скрыла от меня, хотя бы дневник моей матери!

Помню, мама с ним практически не расставалась. В свободное время отрабатывала новые способы снятия проклятий, варила зелья, делала ослабляющие артефакты, помогала бедным бесплатно, а с богатых три платы брала. Куда пропал дневник после ее смерти, я не знал. Думал, завещала его Лизолин, а, оказалось, припрятала его во дворце отца. Не удивлен, что Оливия умудрилась его найти. Эта непоседа из норы темного червя выбралась, что ей книжку отыскать?

Насчет норы червя – отдельный разговор! Я уже не надеялся увидеть Оливию живой, а она выбралась! Сама! И никто не может объяснить, как. Червь не выдержал ее чудесного соседства и вынес собственноручно или чем он там ее выносил? Бред.

Кто-то и как-то Оливии помог, и я не могу закрывать глаза на многочисленные странности и совпадения, как не могу отрицать сформировавшейся связки джаффар-хранитель. Дальнейший отбор в нашей команде – фарс. Обрыв связи – большой риск. А поддержание и усиление – самоубийство. Случись что, я же ринусь закрывать спиной не ребят, я ринусь прикрывать ее, свою хранительницу…

А она пришла на отбор вовсе не ради боевой славы. Я так понимаю, на отбор она явилась ради этого дневника, раз так усиленно переводила сведения о проклятии своего рода. Откуда вообще узнала о нем?

И что она учудила в Розовом саду? Это же надо было перепутать зелья! Весалин наивно полагала, что меня заденет правда о себе из уст других людей. О, я бы очень хотел услышать эту правду из уст одного-единственного человека, но все сложилось, как сложилось.

Надеюсь, придворные протрезвеют и обо всем забудут. Надевать корону в мои планы не входит, и без того забот невпроворот. Взять, хотя бы, наш пункт назначения. Судя по очертанию гор, мы подобрались к западным границам королевства. Здесь неподалеку Йортшир, резиденция де Виньеттов. Совпадение? Сомневаюсь. Меня вел зверь, я послушно следовал его зову.

Инстинкты повели наверх, к пикам гор. Прижал Оливию сильнее, здесь, на высоте, холодно. Немного покружил, выискивая место для посадки и, не сразу, заметил гнездо. Слишком большое, чтобы спутать с чьим-либо еще. Это гнездо моего деда, короля Дебориса.

Значит, он все же обернулся, как минимум, единожды, и это не сказки. Свидетельства о его обороте настолько размытые и неслаженные, что сложно судить об их достоверности, но это…

Я ловко приземлился на три лапы и осмотрелся. Гнездо хорошо сохранилось, надежно защищало от ветра. В углу даже лежало одеяло-артефакт с гравировкой Верховного колдуна. Тронул его лапой – все еще работает. Аккуратно завернул в него Оливию, она даже не проснулась. Что-то бессвязно прошептала, беззащитно перевернулась на бок и, подложив руку под щеку, продолжила спать.

А теперь вопрос – для кого дед притащил одеяло, если нам, джаффарам и в человеческом обличии не бывает холодно, а уж в зверином – и подавно? Кого он приносил сюда? Кого заворачивал? Точно не королеву, иначе бы по всей Валенсии стояли памятники золотому грифону. Кто-то помог ему обернуться и личность этой женщины дед предпочел держать в тайне!

Оливия судорожно вздохнула и завозилась. Вот же святая душа.

Залюбовался ее невинной красотой. Здесь, в тишине звездной ночи, когда никто не смотрит, я мог себе это позволить.

По моей щеке медленно растекалось что-то горячее. Оно было настойчивым и припекало. От этого я и проснулась. А еще было невероятно жарко, и нос что-то щекотало при каждом вдохе и выдохе.