Королевства, проигранные в карты

Ну а приз, предлагаемый этим ожившим кошмаром в качестве награды за лучший комплимент, видимо, действительно стоил, чтобы за него побороться.

— Ты самый-пресамый большой кусок... — начал я свое сольное выступление, грозившее перерасти в неиссякаемый поток сквернословия, но сразу же раздалось знакомое «ба-бах», и мой рот забили облаком пыли[85], после чего я не мог уже ни говорить, ни мычать, ни вообще как-нибудь по-другому выражать свои нездоровые эмоции.

Видимо, Компот с толстяком очнулись чуть раньше меня и уже попытались рассказать этому перспективному, с точки зрения эволюционной цепи развития, мутанту все, что думали о нем, его родственниках, знакомых и т. д. А мысли у моих боевых соратников, как я успел заметить, никогда не отличались особой глубиной и вряд ли могли хоть кого-то порадовать. Поэтому совсем не удивительно, что начиная с определенного момента мы были вынуждены с неослабевающим вниманием следить за перипетиями этого драматического монолога, не делая ни малейших попыток заткнуть мерзкую пасть нашего нового милого друга.

Бесконечная цепь невероятных и плохо совместимых с жизнью событий или сведет вас с ума, или ваш разум просто откажется воспринимать все это чудовищное нагромождение кошмаров всерьез. Вероятнее всего, со мной случилось последнее. И теперь я абсолютно спокойно, можно даже сказать отрешенно, наблюдал явления, которые обычно сопровождают белую горячку, или передозировку сильнодействующих наркотиков, или, может быть, последние мгновения предсмертной агонии, или что-нибудь еще похуже. И меня уже не волновало[86], что в данный момент я больше походил на оптический обман, чем на нормального человека, и, возможно, некоторое время был уже не совсем жив.

Учитывая все это, совсем не удивительно, что остатки моего несчастного разума окончательно потеряли счет времени и теперь я не мог даже приблизительно сказать, как долго длится это нездоровое безумие, почему-то выпавшее именно на нашу долю.

Но вот наконец порождение пьяной мысли свихнувшегося художника авангардистско-абстракционистского толка заткнулось, и воцарилась долгожданная тишина, которую спустя несколько минут нарушило появление нового персонажа этой трехгрошовой бездарно-кровавой пьесы...

Глава 2

ИНДИФФЕРЕНТНЫЕ МАНЬЯКИ [87]

Одноактная пьеса

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

Я — основной положительный герой этого сумасшедшего дома.

Асванх Пиринизон, или сокращенно Аспирин — главный маньяк бездарного шоу, он же плохой парень с багажом третьесортных дурнопахнущих шуток и с тенденцией к бессмысленному, ничем не оправданному насилию.

Лаки Стоу Дру, оно же ЛСД — помесь дохлой кошки и больного проказой крокодила[88] — мутная личность, распространяющая среди поклонников своего таланта и неземной красоты[89] ба-а-льшие кра-а-асивые по-о-ганки.

Компот и Билли — мои боевые соратники, они же массовка второго плана, они же жертвы чудовищного эксперимента[90].

Я даже не успел ничего толком понять, а огромная пещера, в которой мы только что находились, вдруг трансформировалась в старинный роскошный театр с богатым убранством, тяжелыми хрустальными люстрами и мягкими глубокими креслами, обитыми темно-вишневым бархатом.

Судя по количеству публики, пришедшей в этот вечер на спектакль, постановка обещала быть чрезвычайно интригующей. Все ряды, кроме первого, который полностью был отдан в распоряжение нашей команды, были заполнены до отказа.

Дамы блистали изысканными вечерними туалетами и драгоценными украшениями, а мужчины все как один были в безукоризненных фраках.

Если бы кто-нибудь сказал, что я очутился при французском дворе времен Людовика XIV, думаю, это сообщение не слишком бы меня удивило. По крайней мере, и публика, и старинный величественный зал очень гармонично вписывались в мои представления о той далекой полузабытой эпохе.

«Очень, очень мило, — решил про себя я, с интересом оглядываясь по сторонам. — Кто бы ни был постановщиком этого грандиозного шоу, у него отменный вкус».

Насчет шоу я не ошибся, а вот насчет вкуса — попал пальцем в небо. Дальнейшие события наглядно доказали, что я сильно заблуждался.

Сначала по залу пробежала едва ощутимая волна возбуждения — так всегда бывает перед спектаклем, когда публика понимает, что сейчас начнется священнодействие, — после чего резко наступила гробовая тишина, и тяжелый занавес плавно пошел вверх.

А затем...

Затем началось абсолютное безумие со всеми вытекающими из него последствиями.

Под звуки бравурного марша времен Второй мировой войны на сцене появилась огромная толстая жаба, непонятно для каких целей нацепившая лыжи. За плечами у этого гротескного создания болталась винтовка М-16, во рту находилась большая вонючая сигара, а дополняли весь этот карнавальный маскарад солнцезащитные очки в форме сердец, не первой свежести семейные трусы в крупный горошек и бейсбольная кепка с эмблемой «Доджерс».

— ВАУ!!! — только и смог мысленно произнести я.

— ВАУ!!! — судорожно вздохнул зал, наверняка ожидавший как минимум историю о всепоглощающей вселенской любви, а не эту низкопробную ерунду.